Таня Винк - Он тебя недостоин

– Наташка, мой тебе совет: прогуляйся по улице, слепи парочку снежков… А вечером мы все обдумаем. Договорились?

Наташа кивнула, и тут принесли второе Дениса и чай. Наташа быстро опустошила чашку и посмотрела на часы.

– Ладно, пойду прогуляюсь. Попроси счет.

– Зачем? Иди и не мешай мне наслаждаться отбивной.

Денис помог Наташе надеть пуховик, повернул ее к себе лицом и обнял.

– Родная моя, поверь, все будет хорошо…

Наташа не лепила снежки, а быстрым шагом направилась на работу. Войдя в кабинет, она увидела лужу от чая на полу, сняла трубку внутреннего телефона и попросила прислать уборщицу. Разделась, включила ноутбук и занялась изучением запроса.

– Добрый день.

В дверях стояла довольно крепкая тетка в желтых резиновых перчатках, с улыбкой до ушей и довольно странной фигурой, облаченной в спортивный костюм: на длинных ножках-столбиках одной толщины что в коленях, что в щиколотках, громоздился торс, напоминающий перевернутую вверх тормашками равнобедренную трапецию. В одной руке она держала желтое пластмассовое ведерко, а в другой – желтую щетку.

– Ну и где вы нашкодили? – Она обшарила кабинет цепким взглядом.

– Да вот… – Наташа указала на пол.

– А-а, чашечку кокнули. – Женщина нагнулась, сгребла осколки и принялась собирать чай желтой губкой. – Сейчас схожу за водой и вымою пол, – сказала она, бросая мокрую губку в ведро.

Наташе не терпелось остаться одной.

– Вечером будет уборка, сейчас нет необходимости, – попыталась она возразить, понимая, что это бесполезно: любительница желтого цвета может получить выговор от руководства за халатное отношение к своим обязанностям.

– Необходимость в чистоте есть всегда, – мягким голосом без тени нравоучения заявила уборщица и вышла из кабинета.

Наташа не могла собрать мысли в кучу и ждала неугомонную чистюлю с плохо скрываемым раздражением. И только после того, как та занялась полом, девушка немного успокоилась: от уборщицы исходили уют и умиротворение, и, странное дело, казалось, будто в кабинете, кроме Наташи, никого нет. Даже в присутствии Любы она не чувствовала себя настолько свободно.

– Ну все. – Женщина выпрямилась. – Тут пока не ходите, мокро.

– Хорошо, – Наташа улыбнулась, – спасибо большое. – Она поднялась, обошла мокрое пятно и остановилась перед книжным шкафом.

– Нема за що. – Уточкой переваливаясь с ноги на ногу, уборщица направилась к выходу и в дверях остановилась. – А чего это у вас совсем нет комнатных растений?

– Мне некогда за ними ухаживать, – ответила Наташа, роясь в книжном шкафу.

– А я вам принесу, не возражаете? Я неизбалованных принесу и буду за ними присматривать.

Наташа вынула последнюю редакцию хозяйственного кодекса и пожала плечами:

– Хорошо, приносите.

Уборщица ушла. Наташа еще с минуту постояла возле шкафа и поняла, что работать сегодня не сможет. Она довольно долго крутила в руках смартфон и в какое-то мгновение поняла, что ждать больше не в силах…

Она уже хотела нажать отбой, когда услышала озабоченный голос Алексея:

– Я перезвоню тебе, я очень занят.

– Леша, подожди! Нам нужно срочно поговорить.

– Я сейчас очень занят, – нетерпеливым тоном ответил он.

– Ты на работе?

– Да. Я перезвоню тебе.

И он отключился.

На ходу натягивая пуховик, девушка выскочила из кабинета и помчалась вниз по лестнице. Время от времени звонил смартфон, но она внимательно следила за дорогой и не обращала на него внимания. Въехав на полупустую стоянку клуба, она увидела машину Алексея и удовлетворенно вздохнула. Впрочем, легче не стало: в голове, не переставая, стучали молоточки, а из груди, из солнечного сплетения, будто воздух выпустили. Наташа припарковалась рядом с машиной Леши и побежала к служебному входу. Только на пороге она вспомнила, что не включила сигнализацию, и дрожащими руками вытащила из кармана брелок с ключами. После того как машина мигнула фарами, она надавила на кнопку домофона и посмотрела в глазок видеокамеры, закрепленный над дверью. Щелкнул замок. Наташа потянула тяжелую дверь на себя и вошла в слабо освещенный коридор. Не дожидаясь, пока дверь окончательно закроется, она то бегом, то замедляя шаг помчалась в конец коридора, а потом направо, к лестнице. Взлетела на третий этаж – кабинет Алексея располагался так, чтобы он мог видеть сквозь довольно большое зеркало Гезелла все, что происходит в основном зале клуба, его же при этом никто не видел. Наташа подбежала к кабинету, толкнула массивную металлическую дверь и обмерла: Алексей стоял посреди кабинета и… на его шее висела Елена Рева. Ноги Натальи приросли к полу, и в один миг все ее тело, от макушки до пят, словно заковали в тесный панцирь. Настолько тесный, что она с трудом смогла вдохнуть. Елена убрала руки с Лешиных плеч и некоторое время пялилась на Наташу. В кабинете воцарилась тишина, и нарушила ее Елена: цокая по плитке каблуками, она подошла к дивану, наклонилась и взяла белую норковую шубу. Волоча ее по полу и виляя бедрами, затянутыми в черный комбинезон из тончайшей лаковой кожи, она направилась к выходу.

Алексей медленно набрал в легкие воздух, на мгновение закрыл глаза и, выдохнув, молча уставился на Наташу, чувствуя невероятное раздражение и злость на всех и вся: на Лену, на неожиданный наезд ее отца, на себя и на Наталью тоже. Вот Елена уже почти подошла к Наташе, и тут… Едва заметное движение, взмах руки, поворот – и шуба со всего размаху летит Наташе прямо в лицо. Долю секунды Наташа видит профиль Ревы, а перед тем, как нежный мех довольно ощутимо мазнет ее по лицу, она поймает наглую ухмылку Елены, ухмылку превосходства и одержанной победы. Уж что-что, а ухмылочку эту весь курс отлично знал – с ней тупая Рева, не прочитавшая ни одного учебника, выплывала из аудитории после экзаменов и с ней же спускалась со сцены с красным дипломом в руке.

Это потом Наташа тысячи раз вспоминала, как все произошло, – правда, без особых подробностей: они стерлись, исчезли, сгорели в ее испепеляющем гневе и неутихающей ненависти к Реве. А сейчас ею владело единственное желание, единственная цель, казавшаяся основной целью ее жизни и любви, терзающейся в муках ревности из-за этой ухмыляющейся пухлоротой погани, и девушка осуществила свое желание. Повернувшись, она обеими руками вцепилась в длинные черные волосы, достающие до крутой задницы, и со всей силы дернула на себя. Ленка – выше Натальи почти на полголовы, а тут еще и на высоких каблуках, – вскрикнула, неуклюже вскинула руки и, выбросив ноги, как в кадрили, со всего размаху грохнулась на пол и заорала благим матом. Или не благим. В общем, этого Наташа не помнила, а помнила жар в груди и на лице, и рожу Ревы, искаженную злобой. А еще надсадный крик Алексея: