Кассия Сенина - Тени Парфенона

– Конечно! – Теперь Таис уже по-настоящему улыбнулась. – На исповедь вы просто приходите, называете грехи и, может, иногда что-то спрашиваете такое, не особенно важное… Или пускай даже важное, но вы не обязаны непременно следовать совету, который даст священник. А руководство – это когда вы спрашиваете уже всерьез, как в целом жить, на что ориентироваться, что делать в разных ситуациях и так далее. Для этого надо доверять священнику и рассказать ему о своей жизни больше, чем просто перечень грехов на исповеди. И если духовник говорит что-то, то надо так и поступать, даже если вы сами считаете иначе. Правда, есть любители вообще всё до мелочей выспрашивать и на каждый чих просить благословения, но отец Александр такого не терпел, говорил: «Я тебе свою голову не могу приставить, сам думай, Евангелие читай!» Он только общее направление задавал, и еще если какие-то сложные ситуации…

– Он был хорошим руководителем?

– Да. Очень!

– А каким он был человеком? Как жил, чем занимался? Какие у него интересы были?

– Он был очень добрым и смиренным. Ни перед кем не превозносился, не смотрел и не поучал свысока, как бывает… у некоторых священников. Отец Александр вообще не любил выставлять себя перед людьми, проповедовал редко и кратко… Ну, он длинно и не мог говорить – заикался.

– Заикался? – удивился Шекер такой подробности.

– Да, совсем чуть-чуть, в обычном разговоре это было почти незаметно. Но говорить длинно и складно с амвона это мешало. А так он всегда был готов человеку помочь. Мне кажется… что он больше любил общаться с простыми людьми. В смысле – не заумными. То есть он не осуждал ученость, вовсе нет, он сам был образованным и начитанным, хотя этого обычно не показывал. Но он не любил, когда люди слишком умничают. Часто повторял присказку: «Где просто, там ангелов со сто!» Или вот, бывает, ему начнешь жаловаться, что всякие мысли донимают, а он говорит: «У тебя просто слишком много свободного времени!»

– Мудро!

– Да. Мою философию он не понимал, что я в ней нашла. – Таис грустно улыбнулась. – Я ведь философский окончила…

– Знаю. Читал ваше досье.

– У меня есть досье? – Она с любопытством поглядела на астинома.

– На каждого гражданина Империи оно есть. Но на граждан, не замешанных ни в чем великом или преступном, оно короткое: родственники, образование, семейное положение, место работы, место жительства. Так что не волнуйтесь, ничего криминального я в вашем досье не нашел. А скажите, как отец Александр участвовал в жизни Парфенона? Помимо служб, я имею в виду. У вас ведь очень бойкое место, постоянный поток людей, посетители, экскурсии, реставраторы, телепередачи, митрополичья вотчина…

– Да, но отец Александр не любил всю эту публичность. Он был очень скромным. Служить любил больше по будням, а по праздникам и воскресеньям у нас всегда много священников, так что его было не заметно, один из рядовых клириков… В общем, он ни во что не вмешивался. Жил только церковью.

– Вы не знаете, были ли у него конфликты с кем-то из священников или других работников Парфенона?

– Нет. То есть лично я ни о чем таком не знаю и не слышала. К нему все хорошо относились.

– То есть никто из сослуживцев по Парфенону убить отца Александра не мог?

– Конечно, нет! – Таис явно была потрясена таким предположением. – Из-за чего одному священнику убивать другого?!

– Ну, мало ли. Может, кто-то хотел занять его место в качестве духовника. Ведь теперь оно свободно, не так ли?

– Ой, нет, что вы! Это всё не так устроено. Никто из нынешних клириков Парфенона не может стать духовником, они по возрасту не подходят. Теперь владыке придется переводить на это место подходящего священника откуда-нибудь еще… Духовнику, если по правилам, должно быть не меньше пятидесяти лет. Правда, на обычных приходах это часто нарушают от безвыходности, ставят и моложе, но у нас в Парфеноне всё должно быть образцово. Владыка ведь к себе кого угодно легко может перевести или из монастыря взять подходящего человека и рукоположить. Да и что за удовольствие еженедельно выслушивать наши глупые грехи? – Таис фыркнула. – Не представляю, кто мог бы ради этого пойти на преступление.

– Выслушивать грехи, может, и нет удовольствия, а вот руководить, давать советы… Вы сами говорите, что отец Александр относился к этому делу серьезно и имел мало духовных детей, а вот придет другой священник, более падкий до власти над чужими душами, захочет, наоборот, иметь побольше… окормляющихся или как это у вас называется. Вы, кстати, помните, наверное, историю с отцом Андреем Лежневым пять лет назад? Вот у кого была духовная власть! И, насколько я могу судить, он ею просто упивался. Между прочим, ваш митрополит о нем в свое время отзывался неплохо, хотя Лежнев создал настоящую секту. Может, владыка Дионисий не прочь обеспечить свой храм именно такими духовниками?

– Вы строите такие ужасные предположения, – пробормотала Куста. – Мне ничего подобного и в голову не приходило… По крайней мере, я не замечала, чтобы владыка плохо относился к отцу Александру.

Высказанные предположения казались абсурдными и самому Хошу, но он нарочно сохранял серьезную мину: пусть Куста задумается, так ли хороши внутриприходские отношения в Парфеноне, – может, и вспомнит что-нибудь полезное.

– А что вы думаете о Димитрии Логофетисе?

Таис поджала губы.

– Мерзкий двуличный тип.

– В самом деле? А остальные в Парфеноне отзываются о нем хорошо.

– Да, он почти всех… очаровал. А кого не смог, тех выжил. И меня бы выжил, если б не отец Александр.

– Вот это интересно. Не могли бы вы рассказать поподробнее?

Таис вздохнула и, поразмышляв несколько секунд, начала рассказ.

– Димитрий появился у нас почти три года назад, осенью две тысячи десятого. Я тогда еще в храме не работала, поэтому подробностей не знаю, только помню, что на Крестовоздвижение он уже прислуживал владыке как иподиакон. Он до Афин жил в Константинополе и там был при митрополите Кирике. Может быть, по протекции Кирика он у нас так быстро и прижился… Впрочем, не знаю. В общем, сначала Логофетис просто прислуживал по воскресеньям и праздникам и вел себя скромно, ни во что не вмешивался. Но я замечала, как он то с одним священником разговаривает после службы, то с другим, то со свечницей любезничает… Он, знаете, умеет быть очень вежливым и вкрадчивым, комплименты говорить, расположить к себе… Правда, со стороны это всё кажется искусственным, ненатуральным. Всегда меня удивляло, почему люди на это ведутся, причем вроде бы неглупые, а не только тетушки какие-нибудь… В общем, к ноябрю он уже начал обедать вместе с владыкой в митрополичьем доме, это я от нашей свечницы Марии узнала, я с ней в то время иногда общалась после службы. Причем она была в восторге: мол, какой талантливый и умный молодой человек, как они с владыкой умно о богословии рассуждают и о церковных делах… И, представляете, уже в декабре владыка назначил его казначеем, а Галину, прежнюю казначейшу, уволил, причем без всяких объяснений! Наши свечницы сначала недоумевали, что случилось, а потом Логофетис распустил слух, будто Галина деньги воровала. То есть это мне так Мария объяснила: мол, Димитрий стал проверять документацию после Галины и нашел какие-то «злоупотребления». Только я думаю, что это вранье. Мне отец Александр позже сказал, когда я с ним однажды говорила про Димитрия, что Галина никогда бы ни лепты не присвоила из церковных денег, а Логофетис просто продавил митрополита. Крутился возле него и убеждал, что надо казначея сменить, что у него есть хорошие планы, как поднять доход храма, и всё такое. Ну, и убедил в конце концов.