Кассия Сенина - Тени Парфенона

– Шантажировали высшие силы, значит?

– Ну, можно и так сказать. – Мелас засмеялся. – Но ведь сработало! Митрополит согласился меня взять, рукоположил в дьякона, а через неделю в священника. Вот с тех пор я в Парфеноне и служу. Отец Кирилл помог мне эту квартиру снять, недорого, как раз по моей зарплате. Ну, я еще программированием немного подрабатываю, я ведь Политехнический окончил. Так и живу.

Они обошли дом и оказались на парковке рядом с небольшим сквером, где бродил плюгавенький мужичок с унылой таксой на поводке. Собака внимательно обнюхивала почти каждое дерево, хозяин машинально следовал за ней, уткнувшись в ноофон. Чуть дальше на спортивной площадке мальчишки играли в футбол, издавая дикие вопли. Отец Георгий подвел Хоша к черной, давно немытой, видавшей виды «альфе» и сделал приглашающий жест рукой. Шекер обошел машину, заглянул внутрь и поднял взгляд на хозяина.

– Господин Мелас, мне необходимо осмотреть вашу машину. Формально есть два пути: либо вы требуете ордер на обыск, тогда мне нужно ехать в астиномию и потом снова возвращаться к вам; либо мы всё закончим прямо сейчас, но для этого нужно ваше письменное согласие на осмотр транспортного средства. Бланк у меня с собой.

– А… зачем это? – Иеромонах чуть нахмурился.

– Видите ли, только что выяснилось, что в убийстве замешана машина, причем именно этой марки. Как вы понимаете, прежде всего мы проверяем круг ближайших знакомых и сослуживцев отца Александра. Так что в ваших собственных интересах согласиться на осмотр. Чем быстрее вы окажетесь вне подозрений, тем лучше: тогда в дальнейшем мы не будем вас беспокоить.

Отец Георгий пожал плечами.

– Ну, пожалуйста, осматривайте, я не против. Скрывать мне нечего… Что я должен подписать?

Хош достал из сумки бланк, заполнил его на автомобиль Меласа, указав имя владельца, марку, цвет и номер. Иеромонах размашистым почерком написал в соответствующей графе: «Осмотр разрешаю», – и расписался, после чего, порывшись в карманах, извлек ключи и открыл машину. Шекер надел перчатки и принялся за дело. Беглый осмотр салона, однако, не дал ничего, а Мелас на вопрос, не замечает ли он чего-то необычного, сказал, что всё на месте и как всегда. Впрочем, это ни о чем не говорило, учитывая его рассеянность. Единственной надеждой оставался потертый черный чехол на заднем сиденье. На просьбу Хоша о его временном изъятии отец Георгий ответил согласием и расписался в соответствующей бумаге. Шекер аккуратно свернул снятый чехол и засунул в большой пакет для вещественных доказательств.

– Как только мы проведем экспертизу, сразу вернем вам это.

Иеромонах лишь рассеянно кивнул. Простившись с Меласом, комит быстрым шагом добрался до своей машины и отправился к госпоже Кусте, предварительно позвонив и убедившись, что она дома.

Хошу пришлось сделать небольшой крюк, чтобы завезти на экспертизу чехол из Меласовской «альфы», но до Таис Кусты в любом случае не получилось бы добраться быстро в вечернее время, когда город норовил превратиться в одну большую пробку. Куста жила в начале Академического проспекта в пятиэтажном доме постройки начала прошлого века. Дом недавно пережил капитальный ремонт с реставрацией и смотрелся прекрасно, как и соседние здания. Купить здесь квартиру могли позволить себе только состоятельные люди. Внутри Шекера принял новенький сияющий лифт с зеркалами на всех стенках и рекламой строительной компании, сделавшей ремонт: «„Амалфея“ заботится о вас!» Квартира Кусты находилась на четвертом этаже. Проведя астинома в комнату – одну из двух, как отметил Хош, – хозяйка предложила ему сесть на диван и спросила:

– Хотите кофе? Из кофемашины.

– Спасибо, не откажусь. Пожалуйста, черный, сахара один кусочек.

– Хорошо, сейчас.

Шекер обычно не отказывался, когда предалагали кофе или чай, чтобы в отсутствие хозяев без помех осмотреться. Куста вышла, и он оглядел комнату. Стены цвета белой шерсти с напыленными ярко-желтыми крапинками, светло-желтая потолочная плитка с концентрическими узорами. Вся мебель из светлого дерева – компьютерный стол, кресло, стеллажи с книгами. Диван с яркими узорчатыми подушками. Неожиданно – люстра в виде модели солнечной системы: разноцветные лампы-планеты на золотистых орбитах вокруг центрального светильника-солнца. Ощущение пространства и света. Жизнерадостная комната. Компьютер из современных: миниатюрный блок, большой плоский экран, маленькие музыкальные колонки. Бумаги, книги, какие-то распечатки. Несколько кактусов на подоконнике, один цветущий. Рядом с монитором деревянная статуэтка совы – куда ж без нее в Афинах! Шекер перевел глаза на книжные стеллажи, пытаясь издали определить их содержимое: не все заглавия читались с его места, но в целом было ясно, что большинство книг относится к разряду научных и философских, пару полок занимала художественная литература, на одной блестели золотыми корешками церковные издания – на круг чтения глубоко религиозного человека, работающего при храме, это не походило.

В комнату вошла небольшая трехцветная кошка, села чуть поодаль и уставилась на астинома круглыми зеленовато-желтыми глазами, любопытно навострив уши. Шекер подмигнул ей. Кошка немедленно сделала вид, что ей неинтересно, и вышла, гордо задрав полосатый хвост.

Куста вернулась с маленьким круглым столиком на колесиках, где стояла чашечка с кофе и вазочка с сухофруктами, и, установив угощение перед Хошем, опустилась в компьютерное кресло напротив. Не красавица, но очень даже симпатичная. Среднего роста, изящная, с маленькими руками и ступнями. Вьющиеся русые волосы с легкой рыжинкой, подстриженные каскадом, спускались до плеч. Из-под челки на Шекера выжидательно глядели печальные светло-карие глаза.

– Благодарю, – сказал комит и пригубил кофе. – Итак, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Как мне сказали в Парфеноне, вы были одной из духовных дочерей покойного отца Александра, и даже самой преданной.

По губам девушки промелькнула тень улыбки.

– Наверное, можно и так сказать. Но вообще-то у отца Александра было мало духовных детей.

– Почему?

– Он… очень серьезно к этому относился. Как к большой ответственности перед Богом. Когда я попросила его быть моим духовным отцом, он сказал: «А получится у нас с тобой? Знаешь ведь, как бывает: духовник одно говорит, а ты другое, – так пользы никакой не будет». Назначил мне испытательный срок три месяца: «Вдруг мы друг другу не понравимся?» Так-то он исповедовал всех, кто приходил к нему, но это не то, что духовное руководств, под руководство он мало кого брал.

– Вы меня извините, я в этом деле профан: значит, исповедь от духовного руководства чем-то отличается?