Вячеслав Сукачев - Причалы любви. Книга первая

– Мы его в школе сыщиком дразнили.

– С вас станется.

– А завтра на работу, – вздохнула Тонька. – Дал бы больничный по знакомству, что ли?

Тонька сощурилась на Славика, и видно было, что лунный свет все еще не вышел из ее красивых глаз.

– Не болтай лишнего, – нахмурилась Степанида Петровна, – балаболка… А лучше ступай-ка спать, время вон какое позднее.

XV

I

Славик слышал, как кто-то сильно постучал в дверь, как поднялась и прошла по кухне Степанида Петровна, и тут же вновь заснул, свалившись головой с подушки и разметав руки. Заснул он столь крепко, что Степанида Петровна, без результата окликнув его несколько раз с кухни, вынуждена была идти расталкивать.

– Сергеевич! – строго окликнула она. – Вставай, милок…

Славик открыл глаза, удивленно посмотрел на Степаниду Петровну, хотел улыбнуться, но тут же догадался обо всем и мгновенно вскочил.

– Что?! Что случилось, Степанида Петровна? За мной?

– У Венькиных мальчонка занемог… Нинку за тобой прислали.

– Я сейчас! Скажите, я сейчас выйду…

Сердце у Славика заработало гулко и тревожно. В одну минуту он оделся и выбежал на крыльцо. Луны уже не было – темная ночь стояла над миром, и лишь звезды давали жидкий, рассеянный свет. Здесь его ждала Нинка – девчушка лет тринадцати. Едва завидев Славика, она прижала руки к груди и зачастила, всхлипывая и шмыгая носом. Ничего не поняв, но еще более встревожившись, Славик нахмурился и не очень решительно скомандовал:

– Пошли.

Девочка перестала всхлипывать и быстро пошла впереди.

Десять, а может быть, и сто раз представлял себе Славик именно такую ситуацию. Представлял четко, с многими подробностями, взвешивая и анализируя не только каждый свой поступок, но и каждое движение, контролируя все, вплоть до выражения лица. «Оно непременно должно быть спокойным. Даже больше того – безмятежным». Он настолько все это вбил себе в голову, что другой раз и вспомнить не мог, было уже это с ним или еще нет. Но вот пришел настоящий случай, Славик бежит за перепуганной девчушкой и растерянно умоляет кого-то, чтобы ничего серьезного там не было, чтобы и вообще ничего не было. И хочется ему сейчас лишь одного: чтобы Нинка напутала, что-то не так сказала, и там, у нее дома, все хорошо, никто не болеет, а просто у ее брата небольшой насморк. «Растолките дольку чеснока, залейте столовой ложкой кипятка и получившуюся настойку закапывайте в нос малышу»… Если бы все было именно так.

– Нина… Тебя Нина звать?

– Да.

– Что там у вас? Только не торопись и не плачь. Все будет хорошо… Что там у вас?

– Ванька… упал…

– Откуда он упал?

– Ни… ниоткуда, – продолжала всхлипывать Нинка.

– Так что же с ним случилось?

– Не зна-аю…

– Сколько ему лет?

– Шесть… Он на кровати упал… и как задергается весь…

– Давно упал?

– Н-нет… Он упал, и я сразу побежала.

– Это ты хорошо сделала, – вздохнул Славик.

– Меня мамка послала.

Наконец девчушка свернула к дому с ярко освещенными окнами. Здесь их уже поджидали.

– Задохся, совсем задохся, – с отчаянием прошептала какая-то женщина, отворяя дверь.

– Где мальчик?

– А вот сюда…

Мальчик лежал на кровати. Рядом сидела мать и растерянно трогала его лоб. Увидев Славика, она поспешно вскочила и, ничего не говоря, отошла в сторону. Быстро прощупав пульс и осмотрев ребенка, Славик понял только одно: в больницу, срочно в больницу! Ни слова не говоря, он схватил мальчика и, уже пробегая мимо матери, коротко объяснил:

– Надо в больницу.

Он бежал по ночному поселку с ребенком на руках и совершенно не думал о диагнозе. Мысли были разные: «Только бы не упасть. «Скорее бы добежать». «Кто-то бежит следом». «Как далеко они живут». «Хорошо, что прохладная ночь». Но стоило ему вбежать в больницу и положить мальчика на кушетку, диагноз определился сам собой – спазмофилия. А стоило определиться диагнозу, как мальчик, словно подтверждая его, забился в судорогах и начал захлебываться пеной, которая густо потекла из его рта. Сомнений не оставалось – спазмофилия…

– Уведите мать, – распорядился Славик. – Приготовьте шприц.

Славику казалось, что действует он лихорадочно и бестолково, но сестра на следующий день говорила Анне Тихоновне:

– Ваш-то, тихоня, как рявкнет на меня. Я что не знала – вспомнила.

«Искусственное дыхание изо рта в рот… Раздражение шпателем задней стенки гортани и надгортанника для того, – вспоминает Славик строчки из учебника, – чтобы вызвать рефлекторный вздох. Внутривенное введение 3-5 мл 10-процентного раствора хлорида кальция…»

Все это Вячеслав проделывает хоть и спешно, но без суеты, невольно вспоминая напутствие отца в свой последний вечер дома: «Не суетись». Действительно, суетиться было никак нельзя и думать о выражении лица – тоже нельзя. Впрочем, он и думать об этом забыл.

Наконец все сделано. Судороги затихают, но… остается пена. Мальчик продолжает задыхаться, захлебываться ненавистной Славику пеной. Еще раз шпатель. Еще раз «изо рта в рот». Не помогло. Еще раз и… еще раз. Все, не помогает! Что можно сделать еще?

Славика начало лихорадить. Он заметался, пытаясь припомнить еще что-то, но, кажется, припоминать об этом случае было больше нечего.

– Ваня… Ванюша…

Славик закрыл глаза, чувствуя острый холодок в груди и испытывая жгучее желание самому стать Ваней… И в эту минуту он пришел к неожиданно простой и счастливой мысли: попробовать отсасывать! Он бросился к шкафчику, быстро отыскал тонкую резиновую трубку, и, склонившись над Ваней, осторожно ввел ее в гортань.

Через минуту мальчик вздохнул, и Вячеслав физически ощутил, как прошел воздух в его легкие. Потом Ваня задышал быстро и часто. Славик устало опустился на кушетку, и совершенно бессмысленная улыбка появилась на его лице. Он сидел и улыбался, и напряжение, длившееся с тех пор, как он увидел Ванюшку, медленно сходило с него…

XV

II

– Вячеслав Сергеевич, там мать спрашивает, что ей сказать? – Сестра подняла с пола таз и вопросительно посмотрела на Славика.

– Мать? Да, мать, – очнулся Вячеслав. – Скажите, что все хорошо. Пусть идет отдыхать.

– Она посмотреть хочет…

– Хорошо, пусть посмотрит.

Женщина робко вошла, и следом – Нинка.

– И ты здесь? – улыбнулся Славик.

– Да, – с легким вызовом, явно гордясь собою, ответила Нинка, а сама так и вцепилась глазами в своего Ванюшку, спокойно спящего на кушетке.

– Не могла никак домой спровадить, – виновато сказала мать, тоже глядя на кушетку и тяжело вздыхая. Потом она склонилась над Ванюшкой, послушала его дыхание. – Спит, – удивленно сообщила она.

– Спит, – шепотом подтвердила Нинка, и они, в чем-то очень похожие, счастливые и успокоенные, вышли из комнаты.