Олег Лебедев - Старинное зеркало в туманном городе

Благодаря ему, призраку. Благодаря городу, по которому сегодня гуляли, по которому она часто гуляет одна.

А сейчас они вместе смотрят на этот город – на шпили кирх, крыши домов. И на Луну в небе смотрят.

Вот только прижаться к мужчине, который так близко, Марина не может. Оттого в ней горечь.

Но все равно она очень не хочет отпускать его от себя. Увы, скоро рассвет, значит, призрак оставит ее.

– Ты еще придешь ко мне?

– Не знаю, – Иоганн Рихтер не смотрел на нее.

Он больше не увидит ее. Да, может, они половинки целого, но слишком далеко находятся друг от друга. Это надо принять как должное. А сегодняшняя общая ночь, каждое ее мгновение, всегда будет с ним.

На этот раз Иоганн Рихтер ушел не через зеркало, хотя оно ему очень нравилось – старинное, красивое. Любому призраку приятно пройти через такое.

Сегодня он миновал зеркало, подошел к двери, она сама открылась перед ним.

Сам не осознавая того, врач сегодня хотел быть похожим на обыкновенного, живущего на земле человека. Получалось плохо…

Когда Иоганн Рихтер возвращался домой, мысли о том, что у него с Мариной нет общего будущего, отошли на второй план.

Он был счастлив, ведь они только что виделись. Прекрасна эта звездная ночью с большой круглой Луной!

Айна ждала его дома, в маленькой комнатке музея. Встретила, посмотрела в глаза.

– Ты уже несколько дней не был в библиотеке, – сказала.

Права. Ему не хотелось туда идти. Все равно не смог бы читать.

– Не складывалось, – кратко сказал Иоганн Рихтер.

Он не хотел никаких разговоров. Продолжал жить встречей с Мариной.

Подошел к окну. Снова смотрел на звезды сегодняшней ночи. Вспоминал свидание. Снова переживал каждое его мгновение. Вновь чувствовал то, что чувствовал тогда, когда был с Мариной.

– Ты меняешься в последнее время. Почему? – тихо спросила Айна.

Иоганн Рихтер сделал вид, что не услышал ее слова.

Она не стала повторять свой вопрос.

Годами в акварелях Андриса мало что менялось. В основном, художник писал пейзажи, силуэты старого города. Почти все его картины были в неярких тонах.

Люди говорят, что чувствуют спокойствие, умиротворение, когда смотрят на них. Он это понимает – сумел передать что-то свое!

Всегда отдыхал душой, когда работал. Отдыхал и… грустил. В Андрисе много этого чувства. Но грусть его редко кто видел. Она в почти неуловимых оттенках, тенях картин.

Прежде Андрис не поднимался выше определенного уровня. Будто застыл в своих чувствах, своей грусти, своем мастерстве.

Сейчас в нем будто что-то взорвалось. Художник работает с большим напряжением: ночами стоит у мольберта. Потом, днем, болят виски, но он все равно продолжает работать. Устает, мало спит, но внутри будто что-то горит.

Незнакомка, которую встретил… Благодаря ей получается все, что он хочет вложить в полотно.

Картины Андриса стали другими. Это говорят люди, которые видят их. Что-то такое появилось в акварелях, что, хоть ненадолго, но заставляет забыть обо всем.

В полотнах – больше энергии, силы, у них более нервные линии. Изменилась гамма цветов. В ней – трепет, волнение. И сюжет новый. Раньше на картинах Андриса не было людей.

Теперь появилась она. Ее силуэт. Силуэт миниатюрной женщины в дожде. Женщины, идущей по городу босиком.

Его картины пронизывают нежность к ней, тяга к ней, хотя видел ее всего раз и то издалека.

Нежность и… грусть в новых полотнах.

Грусть Андриса стала другой. Его оставило грустное спокойствие, а само чувство стало сильнее, чем прежде. Потому что он знает – ничего не получится, даже если снова увидит ее. Из-за его болезни.

Вроде за много лет привык жить со своим страхом. Притерпелся. А сейчас снова очень тоскливо.

Но все равно вечерами, перед тем как идти домой, художник долго бродит по старому городу. Зайдет ненадолго в костел Екаба, а затем… Затем ищет ее. Вдруг снова встретит?

Он болен, путь к обычному счастью заказан. Но все равно…

Увидеть бы ее, еще раз увидеть. Он художник. Для него это важно, для него это жизнь. Как глоток воздуха. Мгновение настоящей жизни. Он его потом много раз напишет в своих акварелях.

Но ее нет. Только дождь и туман. Такие почти все вечера этого лета.

В этом тумане на Андриса иногда накатывает злость на свою участь. Злость вспыхивает в нем, охватывает, будто пламя. Тогда он сутками не подходит к мольберту.

Внутри все кипит. Художник мрачный, хмурый, курит сигарету за сигаретой. С родителями едва словом обмолвится. Думает о своем проклятии. О своей болезни.

Почему, почему он не такой, как все? Чем провинился перед Господом Богом?!

Но потом…

Потом он снова вспоминает ее. Снова хочет запечатлеть ее силуэт. Злость оставляет Андриса, а он днем и ночью со страстью прописывает каждую черточку этой маленькой женщины.

В творчестве художник забывает о плохом. В творчестве он уже с ней. Дает ей свое чувство, свою нежность. Они очень грустные…

Марина чувствует, что настрой ее меняется. Она, правда, нередко грустит, но уже не сторонится людей, как в первое время в Риге. Ей нравится видеть этот город, и людей в нем. Семейства с детьми уже не вызывают острого чувства горечи.

Она стала больше общаться по телефону с родителями. Отменила мораторий, который наложила на встречи с дядей Петей и своим кузеном.

Те рады стараться. Свозили родственницу в старинный замок на севере Латвии, затем втроем отправились на целый день к морю – в Юрмалу.

– Тебе, Марина, надо обязательно посмотреть Таллин, – сказал дядя Петя.

У него наполеоновские планы. В Копенгаген, в Амстердам, даже в далекий Нью-Йорк повезет племянницу, так хочет развлечь ее. Этого жизнерадостного полного человека просто переполняют энергия, родственные чувства.

Не меньше их в его сыне. Алексей менее темпераментен, но тоже очень много думает о Марине. Он серьезно относится к идее отца свозить кузину за границу. Готов составить график зарубежных поездок.

– Тебе надо отвлечься, сестра, – каждый раз повторяет при встречах.

Сурово смотрит на нее. Дескать, это, как лекарство, отказываться нельзя.

Но Марина пока не собирается уезжать из Риги. Она еще, как следует, не узнала ее, не рассмотрела, хотя с каждым днем понимает все больше. Но ведь каждый следующий день непохож на прошлый, и город всегда другой. Когда солнце ласковое, и город приветлив, а когда небо хмурится, он становится суровым. А в тумане, – он по-прежнему часто приходит, – Рига снова меняется. Становится таинственной и загадочной.

В туманные дни Марину порой посещают воспоминания, которые хочется прогнать от себя. Она вспоминает, как стояла возле водонапорных башен…

Спросила о них у дяди. Он почти все знает о Риге, любит ее легенды, предания.