Амрита Альгома - Простая история. Том 3

– Аминь.

Он поднялся с колен и, качаясь, как пьяный, прошёл на своё место.

Опустился на колени там, прикрыл глаза, сцепив прыгающие пальцы. Когда только эта дрожь пройдет? Вскоре рядом с ним опустилась на колени Николь, уткнувшись лбом в сложенные ладонь к ладони руки.

Он повернул к ней голову, беззастенчиво разглядывая её. Сегодня, здесь, он мог себе это позволить. После столь эмоциональной встряски.

Ему всегда было интересно, о чём она молится?

Она была так сосредоточенна, что даже не ощущала его взгляда. А он поражённый, смотрел на неё, чувствуя себя такой крошечной песчинкой под этой вселенской мощью, таким мизерным и ничтожным, но почему-то до сих пор живым, что сейчас, в этот момент, его это поражало, и думал: и он мог так самонадеянно полагаться на свои силы?! Его изумляла Николь – как она выносит столь огромное давление, не сгибаясь и не устрашаясь? Она говорила, что христианство – тяжёлая ноша, но он сам не замечал: тяжела ли эта ноша для неё? Удивительно, он сейчас видел только то, что эта самая ноша, которая его просто размазала по полу, Николь (всегда!) поднимает настроение. Может ли он выдерживать это с такой же простотой, как она? Одно утешение – теперь он, что называется свой, ему дарована величайшая, просто необъятная милость небес. Помощь.

Как это там его бабушка говорила? Он заимел "блат", возможность обратиться за помощью в первую очередь. Николь повернулась и посмотрела на него. Они одновременно поднялись с колен и сели на скамью: над ними плыл гимн.

– Сядьте, дорогие, – все сразу задвигались: начинался отпуск народа и объявления, над рядами сидений прошелестел шёпот. Настоятель спокойно дождался тишины, наступившей спустя несколько мгновений. – Несколько объявлений. Я вижу, вы уже оживились. Ну ещё бы, да? Расписание рождественских месс вы найдёте на доске объявлений, если кто не видел. У нас на следующее воскресенье намечено венчание Марты и Стефана, если кто-то хочет освятить свои дома, то сейчас самое время пригласить священника в гости. Хочу и сам пригласить желающих в паломничество: оно не отнимет много времени, можете подробности узнать у отца Теодора. Наверное – всё, – он простёр вперед и вверх руки, повернув их ладонями вниз:

– Господь с вами.

Все встали.

– И со духом твоим.

Отец Вильхельм поднял выше правую руку, прижав левую к груди, улыбнулся и с внушительно-медленной торжественностью благословляя всех, сказал:

– Да благословит вас Всемогущий Бог Отец и Сын и Дух Святой.

– Аминь.

– Идите с миром, месса совершилась. – Сообщил настоятель.

– Благодарение Богу.

Спокойный гимн, протекал сквозь душу, неся утешение и смягчая облегчение. Священники поцеловали алтарь обошли его, дружно преклонили перед ним одно колено и, пропустив вперед министрантов, вышли один за одним. Отец Вильхельм, как предстоятель вышел последним. Гимн таял в вышине под потолком и Джеф своей обострённостью услышал из ризницы призыв настоятеля: "Восславим Господа" и священники приглушённым хором ответили: "Благодарение Богу". Потом послышался вопрос Рея: "О, а что тут за вода?" и ответ Теда, явно растерянный – "Вон, смотри, колба со святой водой. Взорвалась просто".

К Джефу всё продолжали подходить люди, пожимали ему руки, обнимали его, поздравляли, некоторые были знакомы: с кем-то он подружился на занятиях Теда, многих не знал вообще.

Психологически измочаленный, он только молчал, улыбаясь, стараясь хоть этой улыбкой не обойти никого. Пришли уже переодетые Рей и Теодор, обнять его. Смеясь и подшучивая над ним, похлопывали по плечам. Не преминули тут же подкусить его по поводу сосредоточенного молчания, насмешив и тем самым вынудив расслабиться, успокоившись. Подошёл и отец Вильхельм, сказал, обнимая его:

– Как дела? Жив?

– Жив, – выдавил Джеф.

Наконец поток поздравителей иссяк, и он рухнул обратно на скамью рядом с Николь.

– Ну, может ты теперь благоволишь принять и моё скромное поздравление? – насмешливо поинтересовалась она.

И поцеловала его, обняв. Потёрлась носом о его щёку, не заботясь о том, видят ли её родители, разговаривающие с настоятелем.

– Что дальше по плану? – Полюбопытствовал Стив, стоя позади и зевая. – Ты к нам? Мы к вам? Или все по домам?

– Какая проза! – Засмеялась Нора. – Эй! Ты не забыл, завтра рождество? Тебя поднимут дети ни свет, ни заря. Поедем домой отсыпаться – нам ещё целый час отсюда добираться.

– Ужин ребята. В кругу семьи. Вы как, с нами? Домой всё равно успеете.

– Нет уж, Джеф. Мы поедем, вспоминая твою залитую счастьем физиономию, – серьёзно сказал Стив.

После их ухода Джеф, оглядел повнимательнее Тома и Марину и решил, что и ему тоже пора сваливать. Он отказался от предложения позднего обеда и счёл, что поступил правильно, заметив, как Том облегчённо вздохнул. Джеф ободряюще посмотрел в глаза Николь, сразу и сам неожиданно приунывший. Она чуть поморщилась, недовольная, но промолчала. Устроилась на заднем сидении "кадиллака", неотрывно глядя, как он закрывает возле неё дверь и остается стоять рядом с машиной. Джеф показался ей грустным. Но у неё самой было на душе такое столпотворение чувств, что она не знала, как его утешить. И правда, не улыбаться же ему во весь рот, как глупая дура – вон у него стали вдруг такие глаза печальные. Она выпрямилась на сиденье и, описав пальцем полукруг, приложила руку к уху, словно держала телефонную трубку, в знак того, что она ему позвонит. Джеф покивал, чуть улыбнулся и тут машина тронулась. Николь проводила его глазами, оставшегося на стоянке, потом он пошёл к «Дьяволу», и она успела во тьме рассмотреть, как он привычно расправил плечи и вскинул голову. Она откинулась на спинку, поглядывая на родителей. Они полулениво-полуутомлённо обсуждали мессу и проповедь.

Так странно: разные люди на проповеди улавливают разные вещи – Николь сегодня услышала, как отец Вильхельм сказал: "Вы свет миру! Несите в мир свой свет, покажите миру пример христианской любви, начните со своих близких". Это её огорчило.

А сейчас мама, повернув в сторону папы точёный профиль рассказывала, как поразили её слова о семье. Что пример семьи – святое семейство. Что иногда надо без рассуждений доверять друг другу, как Мария доверилась Иосифу и отправилась с ним в Египет, с маленьким ребёнком на руках и как Иосиф доверился ей и не отказался от неё.

Папа посмотрел на неё, похмыкал и заявил, что её непроходимый романтизм не даёт ей возможности увидеть истину. Она сама всё приукрашивает в своей голове, тем самым искажая факты. Он сказал это таким странным тоном, что если бы такое сказал Джеф, то получил бы от Николь, по меньшей мере, пощёчину. Но только Джеф так в жизни не скажет. Он и другие слова найдёт, и тон подобный в никогда в разговорах с Николь не использовал.