Ольга Бабошкина - Благословленная на рифму. Территория Творчества представляет…

В Европе на самом Днепре, когда-то процветала Русь,
Включавшая в себя так много разных княжеств.
Во всей красе встают князья, которыми горжусь.
Олег и Игорь, Святослав, княгиня Ольга даже.

Держали всё в своей руке, в плен брали печенегов,
И половцев, авар, хазар – кочевников степных.
Спасали жён своих, детей… от их ночных набегов.
А иногда могли спасти от смерти даже их.

Их было много, всех не счесть, такой огромный список.
И много делалось порой не так… увы и ах…
Чтоб процветанье началось заполнить нужно нишу.
Её заполнил в мир придя, Владимир Мономах.

– Ты, получил теперь ответ уже на свой вопрос, ин'ок?
– Мы русичи, мы впереди, и мы не знали страха.
– Пойдём теперь в страну берёз, забудем чёрный смог.
– Там хорошо, они нас ждут… там русским духом пахнет…

Ветер рвал и метал, нападал на бездонное небо,
Что оно зарыдало, меняя свой истинный цвет.
Он, как-будто просил для земли чуть- чуть манны и хлеба,
И тогда полились благодатные воды в ответ.

Наливались луга и поля, и сады, огороды.
И дышалось прекрасно, свободно и очень легко.
На положенном месте всё всегда и везде у природы,
Хоть порой и запрятано всё… под землёй, глубоко.

Отбивал дождь по крышам неделю, другую стакккато.
Почернели дороги, газоны и стены домов.
Чёрный кот во всю прыть от собаки погнался куда- то,
Потому что подвал был давно уж закрыт на засов.

Разливались рекою глубокие длинные лужи.
Затопило дворы, не проехать нигде, не пройти.
В этот пасмурный день никому и никто не был нужен,
Приходилось сидеть одному день – деньской взаперти…

Душа – вместительный огромный саквояж,
Хранящий до поры, до времени секреты.
Замок откроется, чтобы начать вояж,
Не оборвав и струн души при всём при этом.

И из пелёнок выбираясь в новый мир,
Из внутренних глубин, поднявшись на поверхность,
Все чувства наводнили мировой эфир.
На белом свете есть во всём закономерность.

Так методично обходя все закоулки,
(Любовь и ненависть, и радость с огорчением).
Все огороды, тупики и переулки…
Вкрай измотавшись занимаются лечением.

Изранены, побиты, тело в синяках.
Истерзаны морально, нет уж больше силы.
Глубокие порезы на лице, боках,
И никогда ещё пощады не просили.

Душа – вместительный огромный саквояж,
(Хранящий до поры, до времени секреты),
Вписавшись быстренько во внешний антураж,
Не растеряв неповторимости при этом.

Лицо скрывая, жить намного стало проще.
На нём написано, что кроется внутри.
И если бы зависело от нашей мощи,
Мы жизнь бы изменили быстро, на счёт три.

Когда-то нас пытались удивить цветами.
Они нам были, абсолютно, не важны.
Мы их предпочитали заменить зонтами,
Кастрюлями, сковородами, что нужны.

Мы окунулись в беспросветную рутину,
Но выползти на свет так хочется порой.
Увидеть мир, воочию, живой, не на картине,
А нас магнитом тянет вновь к себе домой.

Когда откроем мы свои глаза пошире,
Чтобы увидеть нашу жизнь со стороны.
Останемся мы в окружающем эфире…
Одни… без близких и… возможно, без страны…

Куда же спрятать мне уставшие глаза,
Чтобы не видеть ни травы, ни снега?
Жизнь – зебра… поменялась скоро полоса,
Опять черна… устала я от бега.

Вчера ещё всё было так прекрасно,
Что жизнь благоухала, словно роза.
Теперь опять всё скверно и ужасно,
Как-будто по щелчку… метаморфозы.

Была недавно я любима и важна,
Носила даже с гордостью корону.
Вдруг заболела, стала быстро не нужна.
Тогда стал стул альтернативой трону.

Событий разных проносилась череда.
Я вылезти из кокона готова.
И раны затянулись тихо, без следа.
Я счастье испытать хотела б снова!

Она похожа на лоскут, пришитый к одеялу.
На рану, что заштопана хирургом через край.
На лодку, что прибилась вдруг не к своему причалу.
На самый настоящий дом и став чудесным – рай.
Она, как роза, распустясь дар'ит благоуханье.
Как книжка интересная, что хочется прочесть,
Как девушка, бегущая на первое свидание.
В ней много необычного найдётся точно здесь.
Она, как птица, что летит поближе к ярким звездам.
Как тайна, что скрывается на самой глубине.
Как гвоздь забитый молотком в обтёсанную доску,
Как маятник в часах больших, висящих на стене.

Теперь я стал старик, но мне любовь не чужда.
Влюблён опять конечно же, всегда как в первый раз.
Когда ты правда любишь, в жизни мало нужно:
Улыбка, сердце пламенное и сиянье глаз.

Что сносит паричок, конечно не беда,
Что голова гуляет и в ненужном месте,
Что по ночам кричу, всё это ерунда.
Душой я молодею, этак, лет на двести.

И ветер треплет от Армани мой костюм,
(Хоть я не толстосум, могу себе позволить).
И в нос шибает очень дорогой парфюм.
А в черепной коробке трезвый ум, как в школе.

Внутри такое происходит, фейерверк.
Всё разрывается, стреляет, скачет, пляшет.
Что хочется исполнить танец страсти – тверк,
Лечу на парусах, к своей прекрасной Маше!..

Светлана была и добра и радива.
И качества эти ей делали честь.
Но где-то в душе всё же очень пуглива.
(Все страхи людей в подсознании есть).

Сходила с утра, как всегда на работу,
И выслушав новую в адрес свой лесть,
Надолго отбило общаться охоту.
А мозг начал строить им страшную месть.

Пока шла домой, изучала и планы…
Какие ей нужно доделать дела,
В коллегах своих находила изъяны…
Дошла до подушки… и вот уж спала…

И тело тогда поднялось очень сильно,
Зависло оно в параллельных мирах.
И девушка став в этот миг инфантильной,
Лишь зайца – игрушку, покрепче обняв.

Тот мир не приемлет вторженья без спроса.
Он девушке вдруг показался суров.
И кто-то уже задаёт ей вопросы,
А кто-то ведёт, как на казнь докторов.

А нервные клетки дают импульс дерме.
Опасность… внимание… бей и беги…
И это приводит к волос шевеленью,
И кажется тотчас… здесь всюду враги.

Уже атакуют и стресса гормоны.
Они не сдаются никак без борьбы.
Разрушены крепости, также препоны.
И волосы тут же встают на дыбы.