Марина Шаповалова - Игра в идеалы. Том I

– Чем сейчас займешься?

– Послушаю, как ты читаешь.

– Тебе интересна судьба этого щенка?

Я повернула книгу обложкой вперед. На ней был изображен несчастный добрый щенок.

– Еще как! Захватывающая, наверно, история.

Когда мы вышли, дети ждали меня на диване. Карл тоже сел, посадив себе на колени Милли, а я примостилась на стуле и стала читать.

Сказка оказалась довольно скучна, и, чтобы дети не потеряли интерес, я старалась читать с выражением и иногда изображала то, что происходит в книге. Смитам и Браунам я, похоже, понравилась, но миссис Тайлер оставалась сухой и неприступной.

Примерно в два часа дня я закончила читать. Дети расстроились и стали требовать еще. Но я сказала, что устала, пообещала почитать позже. До конца своей жизни я завоевала маленькие сердца этих человечков.

Настало время обеда, и Норрисы опять пригласили меня к себе. Отказывать не стала, потому что уже немного привыкла. Но при этом чувствовала себя неудобно перед миссис Норрис, чувствовала себя обязанной ей.

После обеда Карл ушел по делам, так что целый день я провела с Джоном, Сэмми, Лизой и Милли. Мы играли, рисовали, они мне рассказывали про свои семьи, а я с радостью слушала. Так я узнала больше о своих соседях.

Семья Тайлер – чистокровные англичане. Их отец умер от болезни. В те годы чума, оспа, чахотка убили много англичан. Миссис Тайлер всегда была очень строга; возможно, потому и сбежала Салли, с которой обручился Карл. Салли была непокорной и не слушалась матери. Тяжелее всего расставание переживал Сэмми. Они были самые близкие друг другу люди, потому он до сих пор несчастен. У миссис Тайлер очень хорошая работа, она получает достаточно для матери-одиночки. Могла бы платить за учебу детей – но не хочет зря тратиться, как сама говорит; могла бы учить их сама – но занята шесть дней в неделю, не хватает времени.

Семья Браунов – англичане, но не чистокровные. Их некоторые родители приехали из Америки. Но всю жизнь Брауны провели в Англии и гордятся этим. Эмма хочет завести второго ребенка, мечтает о мальчике.

Смиты приехали с юга Америки уже достаточно давно. Там ужасная обстановка: враждебное, почти на гране войны отношение северян. Рабство. Кейт и мистер Смит не хотели, чтобы их сын там рос. Раньше они были очень богаты, потом разорились. Работают оба, и муж и жена, и денег хватает на пропитание и на аренду квартирки у миссис Норрис. Постоянного заработка нет, и Смиты не могут себе позволить дать сыну полноценное образование.

Так прошел этот день – день знакомства и представления.

Все начали расходиться около десяти вечера. В гостиной стояла полная тишина. Я сидела одна в кресле, смотрела в темноту и прислушивалась. Кто-то идет, стучит каблуками – женщина. Какая женщина может не спать в этом доме так поздно? Конечно, миссис Норрис.

Открылась дверь. Я увидела ярко горящую свечу, а потом – и миссис Норрис.

– Ты еще тут? – спросила она. – Почему?

– Не знаю, – ответила я. – Просто сижу и думаю над тем, что сегодня было.

– Ты не ужинала. Хочешь, попьем чаю с круассанами?

Я поджала под себя ноги и сказала:

– Нет. Спасибо, почему-то не хочу.

– Ты еще тут будешь сидеть?

– Да, но недолго. Скоро пойду к себе.

– В темноте? Ну-ка подожди…

Миссис Норрис нашла свечу на столе, где рисовали дети, зажгла ее от своей и поставила на стол.

– Вот, теперь лучше. Ладно, спокойной ночи, Дамана-Элизабет.

– Спокойной ночи, миссис Норрис.

Она закрыла дверь и ушла.

Свеча горела ровно, а я смотрела на нее, не сводя глаз.

Что сейчас происходит в приюте? Как мне заработать денег? Что будет, когда обо мне напишут во всех газетах и напечатают мои портреты? Вчера эти вопросы приводили меня в ужас, сегодня я успокоилась. Все мои мысли сами собой возвращались к Карлу. Неужели я влюбилась в него? А может, так и есть. Но два дня – слишком малый срок, чтобы влюбиться. Хотя его обаяние – нет, красота – могла привлечь любую. Почему мне так легко, когда я его вижу, и так тяжело одной? Может, это не любовь, а простое влечение. Мне всего пятнадцать. А может, мне не хватает друга? Да, наверно, так и есть. А что тогда такое любовь? Я никогда ее не испытывала. Если это любовь, почему я отвергаю свои чувства? Говорят, любовь – прекрасна! Но и причиняет боль. Боль сильнее, чем пытки инквизиции! Но все же на любовь это не походит. В романах пишут совсем не о том. Ладно, время покажет. Он смотрит на меня так, будто раньше никогда не видел девушек; это что-нибудь значит? И почему меня так беспокоит то, что он был обручен?.. Неужели та девушка так и останется для него лучшей… Ведь сейчас мне хочется, чтобы Карл так говорил только обо мне!

С такими мыслями я пошла к себе. Взяв свечу, направилась к лестнице. Весь дом спал. Гробовая тишина заставляла идти тише. Вдруг я обернулась: мне показалось, что за мной кто-то идет. Но за моей спиной никого не было. И я продолжила подниматься на 3 этаж.

В комнате я зажгла другие свечи, переоделась и легла в кровать. Вдруг кто-то постучался. Неожиданно! Но меня это обрадовало: спать еще не хотелось. Слишком много впечатлений и мыслей в голове!

Я прямо в ночной рубашке ринулась открывать дверь. К великому удивлению, увидела… Карла. Стояла перед ним прямо в легкой ночнушке. Я никогда не смущаюсь, не смутилась и в этот раз. А Карл заметно растерялся и протянул:

– Э-э-э…

– Лень переодеваться, – пояснила я. – Не пойми неправильно. Я довольно скромна, но не умею смущаться.

– Спасибо, что разъяснила.

– Пожалуйста. Что же тебя привело сюда в столь поздний час?

– Это, – он протянул мне книгу, которую я недавно взяла в библиотеке. – Ты, видимо, ее забыла, когда мы обедали.

Карл старался на меня не смотреть, отворачивался или глядел вскользь.

– Спасибо, что принес. – Я взяла книгу. – Слушай, мне сейчас нечего делать, может, сядешь, расскажешь о себе?

– Ты будешь в подобном облике?

– А что, лучше совсем раздеться?

– Я совершенно другое имел в виду, – пробормотал растерянный Карл.

– Я шучу. Накроюсь одеялом.

Он улыбнулся и перешагнул порог. Я села на кровать и укрылась. Но мое сердце чуть замерло! Портрет моей семьи стоял на комоде, на самом видном месте. Карл пока его не заметил. Нужно убрать рисунок, пока не поздно. Я медленно подошла к комоду, открыла верхний ящик, где лежали мои бумаги, и переложила портрет туда. Последнее мое движение от Карла не скрылось – он спросил:

– Что это?

– Что – «что это?» – ответила я, вопросом на вопрос.

– Ну, ты положила в ящик. Это твоя семья?

– Нет, просто рисунок. Неважно. Где ты сегодня был?

– Были дела. Ну и по работе узнал, что послезавтра хозяин велел мне работать с шести утра до полуночи. Обычно я два дня работаю, потом два дня отдыхаю. Кстати, тебя бы познакомить с моим лучшим другом Томом Холлом.