Дарья Рай - Любовь на троих. Очень личный дневник

Ректор долго смотрел на меня, словно проверяя на вшивость. Фабиус скользил взглядом по моему лицу. Одна его бровь была приподнята, а уголок губ подрагивал. Какая же я, всё-таки, молодец!

– В таком случае, мисс Эванс, не имею причин Вас задерживать, – наконец сказал мистер Кеннир.

Я кивнула и улыбнулась одной из своих самых очаровательных улыбок.

– Благодарю за понимание, мистер Кеннир. Спокойной ночи, мистер Грэй. Ещё раз спасибо, что ответили на мои вопросы относительно… "Лолиты" Набокова.

Само собой, мне давно было далеко не четырнадцать, в отличии от героини вышеуказанного произведения, но раз уж мне вспомнилось именно оно, мне захотелось озвучить это. Улыбаясь самой себе, я направилась в сторону студенческого этажа. Сзади послышался негромкий смешок. Я не сомневалась в том, кому он принадлежит…

***

Сейчас, когда я находилась в безопасности от коварного демона-соблазнителя, который почему-то решил прикинуться преподавателем литературы, я просто не знала, чем себя занять. Комната казалась мне какой-то пустой и даже ненужной. Меня вдруг взбесила полка с учебниками, которая первой попалась мне на глаза. Занавески абсолютно не подходили к цвету стен и общей обстановке в комнате. Боже мой! О чём я только думаю?! Что за чушь лезет в голову?

Я устало вздохнула и, только сейчас расслабившись до конца, подошла к зеркалу, чтобы расчесать волосы. Не знаю, зачем мне вдруг понадобилось делать это на ночь глядя, но отказывать себе в этом неожиданном желании я не стала.

Господи! Это я?!

В моих глазах появился блеск. Они почти искрились от… наслаждения и удовольствия, доставленного поцелуем Фабиуса, о воспоминании о котором у меня засосало под ложечкой. Щёки буквально горели. Волосы были слегка растрёпаны.

Должно быть, это от того, что он прижал меня к стене… Хотя, нет. Я сама к ней прижалась…

Через некоторое время я улеглась в кровать, которой вдруг стало недоставать чего-то… чего-то очень важного и нужного. Сама не понимая, что имеется ввиду, я провалилась в глубокий и, как оказалось, долгожданный сон, перед которым успела смутно припомнить, что волосы я так и не расчесала…

Сегодня в моём расписании литературы не было. Я бесцельно брела в очередную аудиторию, где профессор Хелена Миллер ждала наш курс на лекцию по истории журналистики. М-да… Пожалуй, ничего удивительного для моей будущей профессии в названии и содержании предметов нет, хотя, должна признаться, поступая на курс, я ожидала чего-то поинтереснее. Ну, знаете… Возможно, неких расследований статей, поиска истины (как это бывает в фильмах)… Нет, на самом деле, меня всё устраивает. За исключением, правда, некоторых преподавателей… Вы, должно быть, подумали, что я говорю о Фабиусе Грэе? Не угадали. К моим нелюбимым преподавателям относилась как раз Хелена Миллер…

Я вошла в аудиторию, даже не сообразив, что звонок уже прозвенел.

– Мисс Эванс, рада, что Вы всё же решили посетить мою скромную обитель, – раздался насмешливый голос преподавательницы.

Я остановилась и посмотрела на Миллер. Надменный взгляд карих глаз вперился в меня, словно она хотела заморозить меня прямо здесь, у дверей, и отправить на эксперименты. Чёрные волосы молодой преподавательницы (к слову, ей всего двадцать четыре) были убраны в конский хвост и широкими волнами ниспадали на плечи и грудь. Фигура профессора истории журналистики была… безупречной (как бы тяжело мне не было это признавать). Её грудь вздымалась под тонким слоем белого шёлка блузки. Осиная талия выгодно подчёркивала крутые бёдра. Практически все мальчишки колледжа грезили о ней в своих подростковых, извращённых снах. И этой Миллер невероятно нравилось такое внимание! Хотелось бы мне её осуждать… Но не могу. Иначе покривлю душой. Думаю, почти каждая девушка мечтает о подобной внешности. И я тоже.

Нет, только вот не нужно думать, что я какая-нибудь уродливая неряха! Всё совсем не так. Просто я… Ну, как бы объяснить… Обыкновенная. Если бы меня спросили, что мне больше всего нравится в собственной внешности, я бы незамедлительно ответила, что это волосы и глаза. Цвет моих волос колеблется между светло-рыжими и русыми. В солнечном свете этот цвет смотрится особенно выгодно. По своей структуре они волнистые. Я стараюсь как можно более тщательно ухаживать за ними. Что касается глаз… Светло-голубые, из-за чего довольно выразительные. В общем, это та часть моей внешности, которой я очень и очень горжусь. А насчёт всего остального… Чёрт, никогда не могла описывать себя! Разве это так уж легко? В общем… Кожа светлая. Нормального третьего размера грудь; вполне тонкая талия; вроде, пропорциональные талии и груди, бёдра; достаточно длинные ноги. Ну вот, убедились? Не умею описывать свою внешность. Не удивляйтесь. Не люблю это делать. Просто не люблю. Не спрашивайте.

Итак, я молча смотрела на Хелену Миллер. В этом поединке я заранее проиграла, так что не стоит даже обнажать шпагу.

– Ну, что же Вы молчите, мисс Эванс? Или Ваш язык ещё не дошёл до моей аудитории? – всё так же насмешливо продолжала женщина.

В помещении раздались смешки.

Ненавижу тебя, заносчивая дура…

– Боюсь, то что я хочу сказать, не соответствует правилам этого заведения, – громко сказала я.

Воцарилась гробовая тишина.

Она напишет докладную. Точно напишет. Меня накажут? Вызовут родителей?

– Похоже, Вы не язык забыли где-то за углом, а манеры! – тон Хелены приобрёл новые, озлобленные интонации.

– Нельзя забыть то, чего нет, – огрызнулась я.

Поверьте, в данном случае уж лучше прослыть хамкой, чем тряпкой.

– Что ж, не я это сказала, – ехидно улыбнулась Миллер. – Присаживайтесь на свободное место, Камелия. Стоит ли мне тратить своё время на бескультурное поведение недостойной студентки? – Вопрос, конечно, был риторическим. – Прошу меня простить, мистер Грэй, за эту некрасивую сцену. На каждом курсе встречаются подобные экземпляры.

Я замерла, так и не дойдя до места. Обшарив взглядом кабинет, на последнем ряду я наткнулась на него…

За что? За что? За что?

Тупо повторяя эти слова в мыслях, я нашла в себе силы оторвать взгляд от холодных глаз Фабиуса Грэя, и, закусив губу, буквально швырнула сумку на парту и с шумом устроилась за ней. Глаза больно жгло от непрошенных слёз, вызванных досадой и унижением. Ничего столь страшного и незаконного я не совершила в жизни, чтобы заслужить такое…

– Не стоит извинений, профессор Миллер, – впервые за сегодняшний день услышала я голос Фабиуса.

Ощущение мягкого бархата никуда не делось. Я по-прежнему чувствовала его, слушая этот чарующий голос.

– Итак, как я говорила, – продолжила Миллер, – на сегодняшнем занятии будет присутствовать преподаватель литературы, профессор Фабиус Грэй. Благодарю Вас, что согласились посетить мою пару, профессор.