Максим Шпагин - Шпага и меч

И все же он повелся. А теперь мучился раскаянием и страдал.

Кроме того ему не нравилась идея нападать ночью. Вырезать спящих? Достойно ли это благородного человека?

Но когда он высказал это мнение маркизу, тот лишь оскалился.

– Мы не будем нападать, – заявил он. – Мы их спасем!

Граф ничего не понял. Но как бы то ни было, менять что-то было уже поздно. Решение принято. И весь гарнизон замка, все кавалеристы, прибывшие из столицы с бароном, в данный момент выстроились за закрытыми воротами, готовясь к внезапной атаке.

На рубеж выходили скрытно – ноги лошадям обвязали тряпками, чтобы подковы не гремели по мощеному двору. Оружие держали аккуратно, остерегаясь лишний раз брякнуть или зацепить металлом за металл.

Ждали сигнала. Но раздастся ли он?

– Ну… – сказал Волк, складывая трубу… То ли рассмотрел, наконец, то, что хотел увидеть, то ли наоборот, отчаялся… Это осталось неизвестным. Потому что именно в этот момент часы на главной башне замка захрипели. Что-то в их тяжелом механизме провернулось, большой молот, оттянутый пружиной, сорвался и гулко ударил в набатный колокол.

Бу-у-у-ум! Над долиной поплыл первый удар полночного отсчета.

И тут вдали завыл волк.

Луну, как нарочно, затянуло в тучи, на долину обрушилась тьма.

Бу-у-у-ум! – ударили часы.

– У-у-у-у-у, – протяжно отозвался вой в другой стороне леса.

Бу-у-у-ум!

– У-у-у-у-у…

Жуть какая! Граф почувствовал, как холод продрал его до самых печенок.

И тут Волк, весь подавшийся вперед, навстречу несущемуся со всех сторон волчьему вою, завыл сам. Да так, словно его корчило полнолуние, заставляя перекидываться из человека в дикого зверя.

Черт! Оборотень!

Внизу, в изготовившемся к атаке войске, испуганно шарахнулись кони.

Бу-у-у-ум! – снова грянули часы.

Тут на небе словно раздернули полог. Тучи разошлись, и луна ударила сверху потоком света.

И в этом свете… граф не поверил собственным глазам… он увидел, как от черного, застывшего словно в судороге леса несутся огромные, ростом с теленка, жуткие, мохнатые твари с оскаленными челюстями.

Какое-то мгновение графу показалось, что он слышит злобные рыки, но тут взорвались ржанием несчастные тенгридские лошади.

Неведомые твари набросились в первую очередь на них.

Визг боли, всполошенные крики, метания обезумевших лошадей, вопль ужаса тех, кто проснулся и увидел…

– Пора граф, – коротко произнес маркиз, который до этого перевесившись через гребень стены, так всматривался в происходящее в долине, что едва не свалился вниз. – Атака.

Он единым духом слетел вниз по лестнице и вскочил на оседланного жеребца.

Ворота гремели, распахиваясь. Грохотали цепи, опуская подъемный мост.

– Неукротимые! – Заорал маркиз, наливаясь веселым бешенством предстоящего боя. – Вперед!

– А-а-а!!!

И конница, сверкая выхваченными клинками, с грохотом выломилась за ним на простор.

Нет, боем то, что случилось, назвать трудно. Яростная атака гарнизона замка ударила не в сплоченные ряды готового к обороне войска, а в хаос и сумятицу стремительно растущей паники.

Черные призраки-оборотни сбивали с ног и кого-то грызли во тьме, стонали и метались кони, кто-то куда-то бежал, командиры размахивали оружием, пытаясь выстроить хоть какую-то оборону.

А над этим реял неудержимый вихрь атаки, опрокидывающий наспех собранные ряды пехоты.

Когда же со стороны леса вылетел еще один отряд с саблями наголо, тенгридцы побежали.

Если до этого они еще пытались хоть как-то, хотя бы в некоторых местах огрызаться и противостоять, то теперь бегство стало всеобщим и неудержимым.

Далее в дело должен был вступить граф.

Гарнизон замка и пришлые кавалеристы еще вовсю орудовали в захваченном лагере: обезоруживали и сбивали в кучи пленных, проверяли офицерские палатки, собирали уцелевших лошадей. Но настало уже время сбора трофеев.

Грейлис подготовил повозки: лошади были запряжены, возницы сидели по местам…

Вот только уговорить мужиков выехать за ворота замка никак не получалось. Волчий вой и призраки-оборотни, которых кто-то видел, а большинство вообразили, нагнали такого страху, что возницы скорее были готовы умереть от хозяйской руки, чем попасть на клыки жутким порождениям ночи.

А ведь лучшие трофеи собирает тот, кто оказывается на месте первым.

Граф злился, мысленно подсчитывая насколько за нынешнюю ночь обогатится маркиз, но поделать ничего не мог.

Волк меж тем занимался поиском не трофеев, а своих людей. В сумятице разгромленного лагеря это было непросто. Но луна все же время от времени прорывалась сквозь облака, и он сумел сориентироваться.

– Зигфрид! – рявкнул он, различив в сутолоке всадников знакомую фигуру.

– Милорд! – радостно откликнулся тот.

– Здорово. – Волк подъехал, обнял его. – Где наши?

– Да тут, собак собирают.

– Собак? Понял, значит, какие в Мшистом болоте оборотни?

– Да, милорд. Но страху натерпелся…

Волк потрепал его по плечу:

– Привыкнешь.

«Толково выстроив атаку, малыми силами разгромил втрое превосходящее войско тенгридцев», – читал император донесение, поступившее от скрупулезного барона Ворчнуна. – «Применение боевых псов, задействованных под видом оборотней, нагнало на противника такого страха, что за северные границы в ближайшее время можно не опасаться. Я посоветовал графу Грейлису обучить пограничников волчьему вою. Полагаю, подобные звуки послужат отличной защитой. А если еще попросить маркиза де ла Брюна оставить в графстве пару его бойцов с обученными псами, то…»

– Понятно, – Регнор IV отложил бумагу и поднял взгляд на стоящего перед ним Волка.

Тот сразу взбодрился и принял некое подобие строевой стойки.

– Бойцы с обученными псами, – задумчиво произнес император, разглядывая новоявленного маркиза так, словно видел впервые.

– Так точно, Ваше Величество, – рявкнул тот.

– Много бойцов?

– Двадцать пять, Ваше Величество.

– Я не про твой отряд спрашиваю. Сколько всего?

– Ну-у… – замялся Волк.

– Ладно, – махнул ладонью император. – Хватит изображать дубину стоеросовую. Сядь и нормально расскажи.

– Да что там рассказывать, – продолжил мяться Волчара. – Вы Зигфрида расспросите. Он к ним ездил.

– Накажу, – предупредил Регнор.

Отказываться дальше стало неприлично. Волк сел, как было велено и начал признаваться.

Итак, когда старый маркиз изгнал своего сына Грегори из рода, тот ушел не один. Воины, преданные ему лично, отправились в изгнание вместе с ним. Первоначально их было тридцать человек.

После недолгих скитаний, отряд отверженных обосновался в глухом лесу, построив первые дома, из которых выросла небольшая деревушка. Ее назвали Мшистое болото.