Дайана Рофф - Прикосновение

Он же умер. Погиб, защищая меня. Отдал жизнь за то, чтобы я мог продолжать свой путь, но уже без него. Разве это справедливо? Разве я должен был оставаться живым? Почему не меня забрала смерть, тогда как это было бы куда справедливее, ведь Уилл был более достойный, чем я? Почему я не бежал за ним, почему я был впереди, тогда как должен был быть сзади?

Почему люди смертны? Зачем они умирают? Не в этом же счастье. Только горе.

– Джейк… – проговорил парень умоляющим голосом, чуть ли не плача, отчего моё сердце застыло в груди, – Джейк… – он вцепился в решётку своими окровавленными руками. Стоп, окровавленными? Но… Что он ими делал? Насколько я знал, он всегда был против какого-либо насилия и убийства и никогда бы не пошёл против своих принципов. – Джейк, помоги мне! Помоги мне!…

Я с ужасом наблюдал, как он кричал, как катились по его грязному лицу слёзы, оставляя белые полосы, как безумно сверкали его голубые глаза. Хотя нет, они не были больше голубыми, они стали чёрными, как у… как у демона. С его спутавшихся чёрных волос капала кровь, черты лица обострились от резкой потери веса, некогда загорелая кожа стала бледной и тонкой, как бумага. Нет, это был не мой Уилл, не мой лучший друг, не мой спутник и помощник по жизни, не мой фаворит, а какой-то псих, какой-то монстр…

Что же с ним произошло? Что сделало его таким… чудовищным? Ужасающим? Уродливым? Эти мысли заставили меня почувствовать вину. Неужели в его изменении был виноват я? Но с чего вдруг? Ведь Уилл умер. Умер… из-за меня?…

– Джейк! – жалостливо взвыл парень, сильно тряся решётку, будто хотел добраться до меня, сломав её. Сломав мою душу, моё сердце, мою жизнь. – Джейк, ты обещал помочь мне! Ты обещал! Так помоги же! Помоги!… – его голос превратился в отвратительный визг, но я переборол желание сморщить лицо и сказать, чтобы он заткнулся. Мало ли что к чему это могло привести?

Я не сдвинулся с места. Ноги как будто прилипли к полу, дыхание сжалось, я почти что не дышал, с ужасом и страхом наблюдая за своим другом. Нет, не за другом, не за человеком, а за монстром. Самым настоящим монстром. Уилл, увидев, что я не поддавался его словам и стоял как вкопанный, истошно закричал, вцепившись зубами в решётку и протягивая сквозь неё руку, будто хотел придушить мою глотку, сдавить моё тело, убить меня, чтобы отомстить.

Вдруг послышались ещё крики. Позади Уилла показались все мои погибшие однокурсники. Они были в ужасном состоянии, такие же ободранные, окровавленные, измученные и… безумные, словно всех постигло одно проклятие, один вирус. Они превратились в монстров, в тварей, жаждущих крови и человеческих смертей, тогда как они больше не являлись людьми. Они кричали, звали меня на помощь, выли, бились головой об решётку, грызли её зубами, скреблись об неё ногтями как кошки, визжали, падали и снова вставали. И все что-то хотели от меня, просили то ли моей помощи, то ли моей смерти. Но я не двигался. Меня просто поглощал страх, отчего все мои конечности оцепенели. А боль от воспоминаний не позволяла не только что-то сказать, но и даже мыслить.

Вдруг послышался скрежет. Мерзкий, слишком громкий и сильно режущий слух. Это опустилась решётка, что разделяла комнату на две части, и что спасала меня от безумцев во главе с Уиллом. Мгновение – и монстры ринулись на меня, желая всеми силами своей помрачённой души меня убить…

Я проснулся весь в поту. Сказать, что мне было страшно – ничего не сказать. Ужас от кошмара словно вжился в мой мозг, не позволяя мне жить как нормальный человек. Мне ещё никогда не снились настолько жуткие сны. Перед глазами всё ещё стояли картинки монстров, их кровожадные чёрные глаза и омерзительный визг, но их быстро затмила боль в голове и руках. Мне было плохо, такое чувство, будто меня раздавили, расчленили, покромсали на кусочки, после чего решили собрать заново, но при этом потеряв несколько частей. Да уж, состояние не из лучших.

Пару раз зажмурившись, чтобы хоть как-то прийти в себя после кошмара, я тряхнул головой и посмотрел на свои руки. И застыл от шока. И ясно почему – мои пальцы были чёрными, будто сама кожа на них почернела. Не буду скрывать, я ещё больше перепугался. Знаете, не каждый день встречаешь человека со совершенно чёрными пальцами, особенно если такие пальцы у тебя самого. Я подумал, что это, скорее всего, от того самого химиката, который попал в мою кровь из-за раны при пожаре в лаборатории. Предо мной всплыли картинки огня, стрельбы, преследователей и странной девушки, что заставило меня сморщиться от воспоминаний. А также заставить себя не вспоминать всё это, не ворошить ни прошлое, ни вину за смерть Уилла, моего лучшего друга.

– Как ты себя чувствуешь, сынок? – вдруг послышался знакомый, надломленный женский голос, который старался звучать куда увереннее, чем это получалось на самом деле.

Я посмотрел на мать. И моё сердце сжалось. Она была более худой, чем обычно. Наверняка это ещё из-за переживаний по поводу меня, помимо боли от потери родителей, которые умерли недавно. Я не очень помнил их, так сказать, моих бабушку и дедушку, я не так часто встречался с ними и не был привязан к ним так, как мама. И теперь об этом жалел. Точно так же, как и свою мать. Её русые волосы, цвет которых достался мне, были давно немытыми и спутанными, бледное лицо опухло от слёз, глаза больные и красные, в них отражались страдание и мучение, смешанные с одиночеством и беспомощностью, одежда помятая и изношенная, точно ей было нечего надеть, хотя это было совсем не так. Я знал, что мама давно перестала за собой следить из-за гибели родителей. Казалось бы, рана от их потери должна залечиться, медленно, но всё же должна, однако этого не происходило. Она так и не отходила от боли. Как и я. Но хоть мне и было мучительно смотреть в лицо матери, видеть её страдания, я всё же не так отрёкся от себя и мира, как она.

– И… давно ты здесь? – спросил я охрипшим голосом, стараясь не кашлять. Наверное, это из-за того, что я вчера наглотался дыма, хоть этого и не замечал.

– С утра, – тихим, слабым голосом ответила женщина, каким-то пугливым взглядом смотря на меня из-под чёлки. Она сидела в углу комнаты. И, как я заметил, мы находились в больнице. Белые стены, белый потолок, большое окно, лампы, компьютер, который пиликал, что-то показывая на экране, и кровать, на которой я очнулся. И вроде бы ничего особенного, но это помещение нагоняло на меня ужас, из-за того, что оно было до жути похоже на лабораторию. Место, где начались все мои проблемы, место, ставшим источником боли.

– А сейчас что? – спросил я, недовольно думая, что мне приходится буквально вытягивать из матери информацию и хоть как-то её оживить. Я и сам-то тут был еле живой. – Который час?