Дайана Рофф - Прикосновение

Вдруг послышался истошный крик матери. Я увидел, как она закричала, как вцепилась в грудь руками, разрывая одежду, как безумие сверкало в её глазах. Её сильно трясло как при лихорадке, она шаталась и то падала, то вставала с пола с новым криком, словно её что-то мучило изнутри, сводило её с ума. Она стала напоминать мне тех монстров, что я видел во сне, тех тварей, жаждущих моей смерти.

Ком застрял в горле. На несколько мгновений я потерял связь с реальностью. Ужас от увиденного не давал мне разумно мыслить, страх вцепился в меня, будто хотел разорвать мою душу, как это только что сделала мама. Меня поглотило полное непонимание происходящего и жуткая вина. Что-то мне подсказывало, что во всём был опять виноват я.

Обезумевшая женщина, что ещё секунду назад была моей матерью, помчалась на меня с диким воплем. Я, почти что ничего не понимая, что происходило и почему всё так обернулось, выскочил из туалета, резко закрыв дверь, отчего мать врезалась в неё. Но это её не остановило. Она помчалась дальше на меня, желая убить, растерзать меня своими острыми ногтями, впиться мне в шею, почувствовать на губах вкус моей крови, моей смерти. Расталкивая всех попадавшихся мне людей, я со всех ног убегал от монстра, чувствуя, как разрывались мои лёгкие и пот тёк ручьями по лбу. А ещё мне было плохо: как-никак, а у меня была тяжёлая рана и вообще тяжёлая жизнь. Но я продолжал бежать. Наверное, скоро я уже буду мастером бега и смогу выступать в соревнованиях. Да куда там, в олимпиадах!

Я вылетел из длинного коридора в большой холл и резко закрыл за собой двойные двери. В них тут же врезались несколько тел, в том числе и моя обезумевшая мама. Эта мысль заставила меня почувствовать боль. Огромную, душераздирающую боль, смешанную с безвыходностью и беспомощностью.

Это была уже не моя мама. Её больше не было.

Внезапно я понял, что когда касался людей, они сходили с ума, превращались в монстров, в безудержных тварей, в таких же чудовищ, как и моя мать, но поверить я в это не мог. Я слышал, как они кричали мне, как бились об дверь, пока вдруг не начали пожирать друг друга. Именно, пожирать. Я просто в ужасе смотрел в пробитое окно двери, как они разрывали друг другу тела и запихивали себе в рот, и трясся от страха, медленно отступая назад. Кровь лилась из-под двери, заливая пол, жуткие крики боли и безумия слышались оттуда…

Но я уже бежал, не в силах вынести эти мучения.

Дыхание.

Вот что было для меня худшим в беге. Никогда не дышал так, как надо, отчего всегда задыхался, даже когда только-только начинал бежать. Не понимаю, как вообще люди занимались лёгкой атлетикой и выступали на соревнованиях – это ведь так сложно! Наверное, поэтому я вообще не любил спорт. И ходил ни живой, ни мёртвый.

Но когда тебе угрожала опасность, смертельная опасность, а ты дорожил своей шкурой, убегать тебе всё равно приходилось, как бы ты этого не хотел. Я уж точно не хотел ни бегать, ни испытывать на себе всю тяжесть приключений, ни превращать людей в монстров одним прикосновением.

Ноги несли меня мимо выхода из больницы, мимо парковки, мимо людей, которых я отталкивал в сторону. Они что-то кричали мне вслед, но потом резко замолкали, из-за внезапно нашедшего на них плохого самочувствия, истерики и конвульсий, которые в последствии приводили их к безумию, превращая в неистовых кровожадных тварей.

Эта мысль, резко пришедшая в мою больную голову, заставила меня остановиться и в ужасе посмотреть назад. Там бушевали озверевшие люди, разрывая на кусочки других людей. Обычный человек так делать не стал бы. Но это были голодные безумные монстры. Слышались истошные предсмертные крики, вопли ужаса и отчаяния. Я чувствовал, как меня толкали в спину, как что-то кричали, ругали меня, из-за того, что я стоял на месте и всем мешал убегать от чудовищ, которые ещё минуту назад были для кого-то другом, для кого-то товарищем по работе, для кого-то отцом.

Но я не мог сдвинуться с места. Меня поразила мысль, что во всём этом бедствии виноват я и только я. Хотя нет. Не будь того странного нападения на лабораторию, не стоял бы я здесь, как истукан, не думал бы над своей виновностью, не смотрел бы на свои чёрные пальцы и не дивился, почему всё происходило именно из-за них, не задумывался бы над тем, что за чёрный химикат попал в мою кровеносную систему и как долго мне оставалось жить, не мучился бы воспоминаниями о смерти Уилла и матери. Точнее, мама же не умерла, она просто превратилась в монстра, в безжалостного психа, которой хотел убить меня…

Разве после всего этого я и сам не монстр? Не разрушитель спокойной жизни? Не причина всех страданий и безумия?

Внутри меня с ужасающей скоростью возрастало отчаяние, сжимающее не только моё тело, но и душу, вонзая в неё свои кровожадные клыки, чтобы почувствовать на своих губах мой страх и боль, мою вину и стыд, чтобы насладиться моими мучениями и упиться ими. Бессилие перед всей развернувшейся передо мной картиной заставила меня содрогнуться от своего ничтожества, ведь я ничем не мог помочь ни себе, ни людям, никому . А эти монстры, которые когда-то были обыкновенными прохожими, терзали людей, будто они были тряпичными куклами, и наслаждались их муками, не обращая внимания на мои вопящие мысли.

Внезапно появившийся передо мной обезумевший человек тоже захотел меня убить. Что, в общем, было не удивительно. Его чуть побелевшие глаза дико сверкали, изо рта текла кровь, смешанная с пеной, волосы взлохмачены, одежда порвана и вся в алой жидкости, вены ну руках и шее вздулись, покрывшись синей, будто отмершей, кожей. Весь его образ внушал дикий ужас и желание не только закричать, но и вывернуть свой желудок наизнанку, однако я (молодец!) сдержал рвотный позыв.

Однако это вряд ли меня спасёт.

Это уже не был какой-нибудь деловой мужчина, нет, это был монстр, которого создал я. Так может мне и умереть? Не превращать людей в безумцев? Избавить мир от угрозы? Но какая-то неведомая сила заставила меня увернуться от ударов озверевшего человека и снова опрометью помчаться быстрее от опасности. Я снова слился с паниковавшей толпой, но уже старался никого не касаться. Меня толкали, ругали, чуть ли не роняли, но я продолжал бежать, снова задыхаясь, но никого не касаясь.

Чтобы снова не случилось это .

Странная магия, с помощью которой я мог превращать людей в сумасшедших. Или же здесь была задействована наука, сложная химия, сделавшая из меня угрозу для всего человечества.

В огромных окнах дома, мимо которого меня несли ноги, а заодно и поток людей, я видел своё отражение: выпученные от ужаса голубые глаза, растрепавшиеся короткие русые волосы, пухлое тело, на котором болталась больничная белая сорочка, но уже обляпанная чей-то кровью, и чёрные пальцы, из-за прикосновения которых, я мог сотворить такой ужас с живым существом…