Елена Виктори - Наедине

Сосед поднялся с пола, где секунду назад произошла разборка, и ушел к себе, а распластанный амбал пытался подняться по стенке. У него открылось кровотечение носом, и следы крови тянулись по полу как алые ленты.

Рита метнулась запереть дверь, но вывернутый с потрохами замок был неисправен. Осталось только придвинуть прикроватную тумбу, чтобы забаррикадировать комнату изнутри. Сердце продолжало колотиться, ведь только что Рита готовилась ударить человека, и еще до конца не уяснила, что угрозы больше нет, и опасность медленно отползает прочь по студенческому коридору. Вернётся ли он еще раз? Или захочет ли мстить позже, исподтишка, когда никого не будет рядом?

Она сидела, окутанная в тревоги, как в невидимые одежды, и прислушивалась к шорохам у соседа. Хоть бы он никуда не уходил! По крайней мере, сегодня. Рита прокручивала события в деталях, пытаясь восстановить картинку по частям. Почему он не вмешался сразу, когда Пётр только начал ломиться в дверь? Вероятно, его не было, ведь после разборки он доставал ключ и открывал дверь. Да, так. То есть, он пришёл домой в решающий для неё момент. Спасительное соседство. Какое счастье, что он здесь, рядом! Тонкими струйками в тело медленно возвращалось тепло и способность к чувствованию, словно в душной комнате приоткрыли окно, и поток свежего воздуха заполнял пространство; закостеневшее, казавшееся навеки угасшим и умершим, встрепенулось и проявило признаки жизни. Боль, вытесненная в глубокие слои психики, запрятанная там, зашевелилась, обозначила себя, назвалась. «Я – боль, – шептало что-то внутри, – и я тоже хочу жить». Ощущения, давно забытые, нахлынули волной, но особенно волновал он, сосед, образ которого в одночасье покрылся ореолом героизма. Как его зовут… Митя, Марк, Макс? На каком курсе учится? Он круглосуточно пропадал в тренажёрном зале, вот и всё, что было Рите известно. А ведь она даже не успела сказать ему «спасибо». Но это она собиралась исправить в ближайшую встречу.

Уже утром Рита находила у себя признаки влюбленности, как обнаруживают признаки простуды. Да, это он, похожий на отца. Надежный тыл, человек, который вступился вчера за её честь.

***

Слухи о разборке, сломанной двери и последовавшей затем драке, быстро разлетелись среди студентов. Макс, с живописным фингалом (Рита была наслышана об этом от других), не появлялся на занятиях. Да и Петр отсиживался у себя. Иное, уважительное отношение со стороны окружающих прослеживалось во всем. Рита обрела статус девушки Макса, и звучало это почётно, как «девушка Бонда». Первые пересечения с Петром жутко напрягали Риту, но вскоре стало понятно, что обидчик безопасен. Ни шуток, ни подколов, ни угроз, больше не повторялось, он вёл себя так, будто и не знаком с ней. От прежнего Петра не осталось и следа. Жизнь значительно облегчилась, Рита могла спокойно, без преследований, передвигаться по общежитию, по институту и в полной мере сосредоточиться на учебе. Тоска по отцу всё чаще вытеснялась мыслями о Максе. Их отношения так и не сдвинулись с мертвой точки, она успела поблагодарить Макса, они и не виделись долго, а потом время ушло, и просроченная, запоздавшая во времени благодарность, выглядела бы не совсем уместно. Да и Макс не особенно шёл на контакт. Несуществующий роман стал ширмой для окружающих, за которой Рита спряталась, постепенно привыкая к осознанию, что когда-то соседство перерастёт в нечто большее. А пока общение сводилось к незатейливому «привет», будь то утро в общаговской кухне или короткая встреча в просторных коридорах института. Но как Рита ждала этих встреч! Она выучила наизусть расписание тренировок и занятий Макса: шесть вечеров в неделю он проводил в тренажерном зале, учился на третьем курсе, обедал в студенческой столовой, а в своей комнате появлялся только на ночлег. В редкие дни они пересекались в библиотеке – там Макс почти не бывал. Затянувшаяся пауза в общении навевала на Риту уныние, порождая мучительные вопросы: «Неужели я совсем ему не нравлюсь? Ни одного маленького шага на встречу, ни одного знака внимания…»

Поворотным пунктом стал короткий утренний разговор, случившийся в общежитии. Отправившись на кухню согреть чаю, Рита застала там рыжую Анжелу, и диалог, начавшийся с чего-то незначительного, быстро скатился в сферу личного.

– Через неделю съезжаем, залог за квартиру внесли. Наши, правда, не знают, – Анжела первая поделилась планами и рассмеялась. – Знаешь, в общаге – как на корабле: или выбираешь своего капитана, или качуешь из каюты в каюту. Я тебе по секрету скажу, – хихикнула Анжелка, – они же все тут жрут горстями протеиновые добавки для увеличения мышечной массы, им это дело постоянно нужно.

Рита задумчиво слушала и кивала. Витя, бойфренд Анжелы, был одним из немногочисленных друзей Макса, и Рита старалась выяснить что-то о своём соседе.

– Слушай, а что у вас всё-таки с Максимом? – спросила Анжела без вступлений. Она не верила в рассказы о романе Макса с первокурсницей, и находила ряд подтверждений тому, что слухи – преувеличенная болтовня. Прямолинейный вопрос при других обстоятельствах насторожил бы Риту, но сейчас, без подруг, без возможности доверить переживания подруге или близкому человеку, Рита открылась:

– Ничего.

– А все говорят… – подыграла Анжела.

– Вот в том-то и дело, что говорят. Болтают.

– Но ведь с Петькой-то он дрался?

– Дрался.

– За тебя?

– Ну как сказать…

– Как есть, так и скажи.

– Заступился. По-товарищески.

– И?

– Больше ничего, – Рита помолчала, – мы даже не разговаривали ни разу. «Привет – пока», всё.

– Я так, почему-то, и думала… А Макс вообще, своеобразный парень. Замкнутый, не сильно разговорчивый… Но надёжный. Может, тебе самой?

– Что?

– Как-то проявить свой интерес. Обратись к нему за помощью какой-нибудь. Типа, замок починить или раму оконную заклинило, или что-то в этом духе. И к Максу: мол, помоги, друг, без тебя пропадаю… Ну что мне тебя учить? Сама всё знаешь.

На кухню постепенно подтягивались студентки, и разговор, столь увлекательный для обеих, пришлось свернуть. Анжела подтвердила свои догадки, что женская проницательность её не подвела и что роман существует лишь в умах других, о чем она на днях спорила со своим бой-френдом, а Рита услышала то, что хотела услышать.

– Ну, давай, бывай. Импровизируй! – Анжела сняла с плиты недовольно сопевший чайник и упорхнула из кухни.

Рита задумалась. Незначительный разговор, из плоскости ожидания, развернул её мысли в ином направлении, и она стала выискивать бытовую неурядицу, под предлогом которой можно заглянуть к Максу. Но в комнате всё работало исправно, экспериментировать с замком не хотелось, как и вообще выдумывать несуществующее, привирать, представлялось делом не самым приятным. Однако предлог объявился сам собой. Через несколько дней после разговора на кухне, Рита услышала в соседней комнате надрывный глухой кашель. Вторник, вечер, а тренировку Макс пропускал. Заболел.