Клэр Твин - О ком молчала Кит

Моё имя – первый предлог для насмешек, и за это спасибо моим родителям. Второй предлог – мои очки – я буду и очкариком, и очкозавром, и Гарри Поттером (хоть не имею ничего против волшебника; мне он нравится, я его обожаю). До ушей уже доносятся первые смешки и обидные прозвища. От этого волосы встают дыбом…

Как бы я не тянула время, мне все равно пришлось сесть в папину «Хонду» и отправиться навстречу чему-то неизвестному и опасному. Вокруг много людей, в основном школьников и студентов. Они мирно, смеясь, идут по улицам города и направляются на учёбу. Смотрю на них сквозь окно и удивляюсь этим улыбкам и непонятным счастливым лицам. Что хорошего в школе? Хотя, если вы популярный человек, душа компании, то, конечно, вы будете рваться в школу, но таким лузером, как я, хочется сидеть дома и читать книжки. О, или смотреть мой любимый сериал «Теория Большого Взрыва». В любом случае, мне просто не хочется покидать пределы комнаты.

Папа замечает мой испуганный взгляд и говорит, привлекая к себе внимание:

– Дочка, не надо так волноваться. Это всего лишь школа, – мужчина с темными кучерявыми волосами обнажил зубы в грустной улыбке и ободряюще кивнул.

Конечно, ему легко говорить… В их доисторические времена вряд ли была такая междоусобица в обществе. Сейчас же каждый брезгливо относится к другому человеку. Нацизм, фашизм, сексизм, расизм – преобладают в XXI веке. Все это случается по вине человека. Разве не ужасно? Я не заметила, как мои ладошки вспотели, хоть и были невыносимо холодными, словно я их держала три часа в морозильнике. Я натянуто улыбнулась.

– Может, стоит вернуться назад? Не хочу туда…

– Кит, я все понимаю, но вечно прятаться нельзя. Помни: сильные люди никогда не прячутся, они либо побеждают свой страх, либо принимают с достоинством поражение, – папа гордо сузил глаза.

Он у меня дантист, но в душе ещё и отменный психолог, философ и писатель. Разносторонний человек, иначе говоря. Наверное, именно поэтому мама его так сильно любит. Хотя, у отца много положительных качеств: он голубоглаз, строен, высок и добр. Папа опрятен и высокоуважаемый человек в любой компании. Можете любого на нашей улице остановить и спросить, каждый с улыбкой скажет, что мой папа – замечательный человек. Хотя некоторые его недолюбливают… И так странно, что в такой семье, где каждый по-своему прекрасен и уникален, появилось такое чёрное пятно, как я. Даже Кэрри. Сестра, можно сказать, супермодель, которая обязана сняться в голливудских фильмах. Всю эту ангельскую картину своим существованием порчу я. Немного обидно.

– Пап, как можно принять поражение с достоинством? – грустно смеясь, спрашиваю я. Мы все ближе к новой школе.

Отец хмыкнул, не отрывая взгляд с дороги, на которой образовалась пробка. Круто…

– Надо уметь проигрывать, Кит. Проигрывая, человек стремится к выигрышу. И ты стремись. Будь смелой, не позволяй кому-то себя обижать, поняла? – папа умел одновременно отчитывать и наставлять, с особой лаской что ли. Странно даже. Я улыбнулась и кивнула ему, а он одарил меня самым лучшим взглядом – взглядом отменного отца.

Спустя минут семь-десять, машина остановилась у входа в большое здание с неплохим ремонтом и с кучей людей во дворе. Мне становится не по себе. Тело покрылось мурашками и начало потеть, словно на улице +40 градусов, чего не может быть. Сердце бешено колотит в груди, и я не знаю куда спрятаться или убежать. Целая толпа подростков разных возрастных категорий (от 12-18 лет) стоит во дворе учебного учреждения и беседует о своём важном. Да, почему-то именно в этой школе учатся, грубо говоря, все детишки нашего города: с пятого по двенадцатый класс. Многие считают это плюсом, другие же категорически против такой «импровизации» и требует переустроить «Уост-Игл» в старшую школу». Ох, офигенно, придётся драться с малышней за место в школьной столовой. Перевожу взгляд на толпу тинейджеров. Какие-то девушки, улыбаясь, дарят друг другу подарки. Какой-то чувак с серьгой смеётся и демонстрирует своему упитанному другу в джинсовой куртке новомодный гаджет. Главное отличие между мной и этими ребятами в том, что я одна. У меня нет здесь друзей, и мне не с кем делиться впечатлениями об проведённых каникулах. Хотя, честно говоря, провела я их просто ужасно. Кто-то отправился в кругосветное путешествие, кто-то посетил Париж, кто-то устроился на работу в хорошем магазинчике сувениров, а кто-то, а именно я, провёл все 92 дня в райском, неописуемом РАНЧО! То есть, привет дурно пахнущие свиньи и коровки, здравствуйте вечно орущие петухи и их тупые квочки, салют клещи! Ранчо, это – минимум танцы, максимум уборка лошадиного навоза. Вот вы можете за 68 секунд почистить, выражусь так, домик свиньи и не умереть от душераздирающего запаха? А вот я могу. Да ладно, забудем об этом кошмаре в прошлом и вернёмся в кошмар в настоящем. Это не сон, я правда одна… Здесь. В последний раз смотрю с надеждой в глазах на отца, но тот молчит и лишь кивает в сторону школы. Предатель! Видимо, он не передумает. Громко выдохнув надежду из себя, я открываю дверцу машины и хочу выйти, как слышу реплику со спины:

– И улыбайся, Кит. Людям надо показывать, что у тебя все хорошо. Пусть знают, – он словно вырвал слова из контекста, будто продумывал целую речь в уме, а вслух произнёс лишь это. Я повернулась к нему всем телом. Думаю над своими словами, пытаясь найти правильный и более взрослый ответ, но ничего. Кромешная тьма. Я покидаю «Хонду» и неуверенно направляюсь к дверям школы, над которыми висит плакат с надписью: «Добро пожаловать в Уост-Игл, друзья». Выглядит многообещающе.

* * *

Как только я вошла в коридор школы, то сразу почувствовала непреодолимую тягу к бегству. Само по себе здание было милым – светло, просторно и не пахнет хлоркой, от которой меня тошнит. Как я и говорила, здесь учатся и младшие, и средние, и старшие звенья, так что толпа народа в этом месте не считается странным событием, по крайней мере менее странным, чем рисунок пентаграммы на стене, около двери в уборную. Мои зеленые глаза бегают по всему помещению, не зная на чем остановиться. Повсюду люди, много людей, целое море. Кафель на полу бледно-голубой, но уже грязный и полон скомканных бумажек, мусора и жёванными жвачками, похожими на мозги. К синим стенам прикреплены бежевые шкафчики для учебников, а слева от меня прикреплён огромный стенд с кучей бумажек. Наверное, это учебный план, расписание уроков, кружков и секций. Именно это мне и надо. Поправив волосы за ухо, я неуверенно прохожу к доске с бумажками, пытаясь пройти сквозь неприступную стенку из людей. Эти ученики словно назло собрались здесь именно, когда это понадобилось мне. Выжидали? Какой-то парень с белобрысыми волосами толкнул меня, отчего я отлетела в сторону и чуть ли не упала на какую-то старшеклассницу, от которой пахло, нет, воняло ванилью. Она что, принимала душ в ванили? Главное не выплеснуть сегодняшний завтрак прямо на эту толпу. Девушка недовольно крикнула. Я поежилась и жутко начала краснеть. Боже, прямо чувствую как в груди стынет кровь. Мне стало неуютно и жутко стыдно. Почему это происходит всегда со мной? И в автобусе, и в музее, и в библиотеке, и в магазине… Повсюду! Поправив чёрную юбку, я решительно двинулась вперёд, задев того самого белобрысого парня. Тот повернулся ко мне, смотря сверху-вниз. Вся моя уверенность тут же испарилась. Эти два карих глаза испепеляли меня, блокируя проход кислорода в легкие. Столько агрессии и негатива я не чувствовала на себе никогда. Парень выглядел лет на семнадцать, и пусть он не такой большой, мне было страшно. Его матовая жёлтая кожа напомнила мне мою морскую болезнь, и я испугалась, что быть может парень тоже страдает ею, прямо сейчас… Время остановилось. Словно вокруг проходит в замедленной съемке; вижу, как тонкие губы парня свирепо произносят: