Людмила Евсюкова - Я выбираю тебя. Книга первая

Ирина поддакнула:

– Взять, хотя бы пояс комплекса мемориальных сооружений, который был создан в память его героических защитников. Или «Дорогу жизни» – единственную, которая связывала полтора года блокадный город со страной во время войны через Ладожское озеро. Глаза наши сияли счастьем.

Мы отправились в путешествие, несмотря на запрет учительницы далеко и надолго покидать пределы гостиницы. Экскурсия по историческим местам длилась всего 3—4 часа. И вернулись с нее не позже тех ребят, что просто гуляли по городу или посещали парки, театры или кино.

Ольга Алексеевна сказала:

– Вот, смотрю я на вас и вижу, как вы повзрослели за эти дни и как плодотворно провели несколько дней, которые находились в Ленинграде. За самовольную экскурсию девочкам я лишь для приличия погрозила пальчиком. И даже рада была их плодотворному отдыху. Ну, сходили бы они на сеанс в кино. Мероприятие неплохое, но кино есть и в станице.

За всех нас отозвалась Ира:

– Вот и мы так решили.

– До чего все-таки красивый город. Нева и набережная так и стоят перед глазами.

– У нас много таких хороших городов. Но этот навсегда останется в умах самым главным, благодаря залпу « Авроры» и дедам, кто завоевал для нас ценой своих жизней такую действительность, при которой появилась возможность детям разных слоев населения бороздить просторы родной страны, – высказала свою мысль учительница.

Так в беседах и внезапно вспыхивающих диспутах прошла дорога домой.

Через двое суток поезд застучал колесами по стыкам рельсов в родных местах. Вот и пост моей мамы на стрелках, мать Ирины мы увидели возле формирующегося состава недалеко от станции. Показалась станция, заполненная нашими друзьями и родственниками. Каждый из нас, покидая вагон, попадал в чьи-то объятия.

Незабываемое путешествие закончилось. Но жизнь продолжалась. В ней было много всякого: и хорошего, и плохого.

Мне нравилось жить в станице: там было много друзей – приятелей. Пока я была на экскурсии, что-то произошло в семье Нади. Ее родители переехали жить в поселок Садовый, а подругу забрала к себе бабушка, что жила на другом конце села. Мы почти перестали видеться. У нее появились новые друзья. Они всегда сопровождали ее, я без нее совсем заскучала, мне было плохо: не хватало ее шуток, понимания и внимания.

Ира дружила с Мишкой Булкиным. Причем, в основном, эти встречи проходили у меня в комнате. Они шептались, обнимались, целовались, а я сидела к ним спиной и готовила уроки на следующий день. Как-то Миша приехал радостный и говорит:

– Девчонки, я в автошколу записался, чтобы время зря не терять.

– А деньги откуда взял?

– Отец дал. Да там всего 80 рублей и надо было.

– И как? Тяжело?

– Вот и хочу рассказать о первом занятии. В группе набралось 20 человек, двенадцать из которых женщины. Инструктор долго смотрел на нас и, молча, шевелил губами. Потом горестно так говорит:

– Двенадцать женщин. Из них восемь блондинок….– Он вздохнул.– Я скоро вас столько выпущу на дорогу, что буду бояться не то что выезжать на автомобиле, но и просто выходить из дома.

– А чем это женщины ему не нравятся?

– В том-то и дело, что они сами виноваты. Он говорит, в прошлом потоке одна блондинка обиделась, когда он сказал:

– Выходите из машины. Вы не сдали экзамен.

– А чего это я не сдала? Я ведь еще и не заводила автомобиль.

– Да как же вы заведете его, если уселись на заднее сиденье?

Вскоре Миша был призван на службу в армию. Он писал моей подруге хорошие, добрые письма. Она иногда читала мне вслух выдержки из них. Летом мать Иры приобрела для дочери путевку в пионерлагерь.

У Иры тоже после поездки в « Бештау» под Мин-Водами появилась новая подруга Лена. Она даже к ней в гости приезжала. Все внимание Иры теперь принадлежало ей. У них появились совместные мечты, интересы. Даже песни они теперь пели свои. И вдвоем. Что-то надломилось во мне: наверное, я – плохая подруга, если все, кто был рядом раньше, разыскали себе новых приятельниц?!

Чувствуя себя одинокой и не понятой, я после возвращения из Ленинграда упросила маму разрешить учиться в школе-интернате в Моздоке. Станционные девчата так нахваливали тамошнюю жизнь, что своими доводами и рассказами увлекли и меня:

– Во-первых, это все-таки, хоть и маленький, но город с кучей магазинов и кинотеатров. – В комнатах нас живет по 4 – 5 человек. Есть, с кем поделиться сокровенным, попросить помощи или просто провести время. У нас много друзей и подруг с разных станций.

В интернате я провела всего одно полугодие. Мне не особенно понравилось шумное общество интерната. Его обитатели любили коллективное общение, и даже уроки учили все вместе. В коридорах всегда было шумно. Мне по душе было уединение.

Хотелось размышлять в тишине. Поэтому устные предметы я учила, гуляя по аллеям интерната. И, вспоминая станичных друзей, я тоже бродила по этим же местам в одиночестве.

Я всегда отличалась доверчивостью. Когда Таня Булкина попросила занять у воспитательницы три рубля для нее, я согласилась. Но она деньги вовремя не отдала, как обещала. И виноватой осталась я:

– Олюшка, ты хорошая девочка. Но запомни, раз и навсегда: никогда не занимай денег для кого-то. Таня очень тяжела на отдачу: деньги берет, а отдавать не собирается. Поэтому ей уже все отказывают, – сказала тогда эта воспитательница.

И я надолго запомнила преподнесенный урок.

Вскоре я снова вернулась в сельскую школу. Здесь узнала страшную весть:

Надя – теперь уже первокурсница одного из грозненских институтов – пережила незабываемую драму до моего отъезда в Моздок, когда возвращалась из клуба в одиночестве. Ее тогда изнасиловал вернувшийся из заключения старший брат «тоннуши».

Все мы, станционные, называли эту девочку так за ее тяжелую фигуру. И всегда старались избегать общения с ней, не принимали в игры, часто подтрунивая над ее неказистой фигурой и совсем не детскими движениями.

Я корила себя за эгоизм и желание собственного удовольствия от путешествия в Ленинград, потом перевода в интернат Моздока. Как я могла забыть о подруге, погрузившись в радость, что была награждена поездкой!? Получается, я отвернулась от нее и потом, когда уехала в интернат вместо того, чтобы встретиться с нею и поговорить.

Надя тогда не заметила выглядывающего из-за угла сарая возле железнодорожного полотна Ваську, пьяного и злого. Совсем недавно она дала ему отворот – поворот, сказав на его настойчивое предложение дружбы:

– Прости, Вася, ты, наверное, хороший парень. Но я, во-первых, мало тебя знаю. А во-вторых, давно люблю другого молодого человека.

Тот другой, конечно же, был мой брат Вова.