Людмила Евсюкова - Я выбираю тебя. Книга первая

Надю перед отъездом я так и не увидела, чтобы хоть адресами обменяться. Она теперь жила с Васькой у бабушки на другом конце села. Жалко, когда прерывается дружба без надежды когда-то возобновиться. У нас обоих изменились адреса. Осталось только щемящее чувство потери на долгие годы.

Огнями и шумом транспорта мы были встречены в родном городе. Все здесь было близким и знакомым. Не было лишь собственного жилья, станичных друзей и былого спокойствия. О возвращении в коттедж отца не было даже помыслов. Он к тому времени уже сошелся с женщиной. И воспитывал ее отпрысков. До судеб собственных детей у него давно не было никакого интереса.

Квартиру мать сняла на Начале Катаямы по десятой линии на самой верхней улице. Ближайшей для продолжения учебы оказалась школа, в которой я мечтала учиться с самого начала ее постройки.

В классе я увидела многих своих одноклассников по начальной школе. И городская жизнь вскоре снова покорила меня. Правда, иногда с тоской вспоминались друзья из Ищерской. Но что сделано, то сделано. Назад пути не ожидалось. Детство и отрочество у нас проходит там, где находятся родители. Жизнь – не повесть, ее заново не перепишешь.

Брат остался жить у бабушки, а мы с матерью поселились в одной из комнат хозяйского дома. Вокруг жили в основном люди коренной национальности. Появление симпатичной русской девочки не осталось для них тайной. Я старалась больше времени проводить в школе, ходить только с подругами. Но они жили ближе к школе. И конец пути мне приходилось преодолевать одной. На мои жалобы о приставаниях ребят у матери был один ответ:

– Значит, даешь повод для такого отношения к тебе. Меньше задом верти! У меня есть проблемы, серьезней твоих неприятностей.

– Ничем я не кручу, – огрызалась я.

Мать утром спокойно уходила на работу. И начинались мои мучения. Мальчишки соседних домов стучали в дверь, требуя выхода для разговора. Я поначалу вышла. И тут же пожалела об этом. Они приставали ко мне, выкручивали руки. Я от них еле вырвалась и убежала. С тех пор всегда учила уроки за закрытой на ключ дверью, сидя как мышка, и делая вид, что никого нет дома.

Тогда хулиганы ходили под окнами, заглядывали в комнату, отпускали в мою сторону всякие колкие и обидные высказывания и угрозы:

– Эй ты, новенькая! Выходи, нечего прятаться от нас. Все равно поймаем.

Я снова жаловалась матери в надежде на ее помощь и сострадание. В ответ от нее слышала:

– Терпи! Не принцесса. Нам больше негде искать жилье. Меньше хвостом крути, никто на тебя и внимания не обратит.

Я даже обиделась:

– Это я-то хвостом кручу? Стараюсь на глаза никому не показываться. Занятия в школе закончатся, сразу домой бегу. Тут же дверь на замок закрываю. Когда же успеваю хвостом вертеть?

– Ну, не знаю. У всех все нормально, а к тебе одной пристают.

Как-то возвращалась домой в одиночестве, пристали два юнца. Я и спокойно просила оставить в покое, и вырывалась из их цепких рук. Ясное дело, силы были не равны. Это продолжалось до самой моей улицы. Тут из первого, углового дома на шум за забором вышла тетя Ксения и отбила меня у мальчишек.

– Чего вы пристали к девчонке? – Громко закричала она. – Не видите, не хочет она с вами никуда идти?! Отпустите сейчас же ее руки, а-то собаку с цепи спущу!

Со двора доносился страшный лай собаки.

Мальчишки, нехотя и злобно оговариваясь, побрели обратно. А женщина повернула голову в мою сторону. Я была смущена, по щекам текли слезы благодарности.

– Что ж ты, милая, одна ходишь? Ладно, мать на работе. Брат-то где? – только и спросила спасительница.

Я вздохнула:

– Он у бабушки живет!

– И часто к тебе хулиганье пристает? – осведомилась она.

– Да почти каждый день.

– Надо матери сказать об этом.

– Я говорила. Она ответила, что есть проблемы существеннее моих страхов. И предложила мне свои вопросы решать самой.

– Не понимаю, что может быть главнее защиты чести родной дочери! – возмутилась тетя Ксения. – Потом будет поздно разводить руки в стороны, – с осуждением в голосе, сказала она чуть тише, как бы про себя.

– У Вовы что-то там случилось. И она теперь занимается решением его проблем, – сквозь слезы, сказала я.

– Милая девочка! Вова- парень, будущий мужчина. Вот он действительно должен справляться со своими проблемами сам. А дочку – подростка бросать в трудную минуту опасно!

Она задумалась:

– А знаешь, приходи ко мне в любое время. Мой сын, Юрик, в школе-интернате учится. Неделями дома не бывает. Я с работы раньше других прихожу, иногда работу на дом беру. Нам с тобой вдвоем веселей будет. Я всегда мечтала иметь такую дочку, как ты, но Бог распорядился, чтобы у меня были только сыновья.

Тетя Ксения привела меня в свою комнату, разогрела чайник, сердечно обняла за плечи, и, подмигнув, стала разливать по кружкам ароматный чай. К нему она поставила на стол незамысловатый торт из печеньев, пропитанный кремом. Мне показалось, раньше и чая такого вкусного не пила, и торт понравился.

Особенно понравились простота и доброта женщины. Я сейчас нуждалась в тепле и участии. И получив все это от чужой женщины, стала часто показываться в гостях у нее. Потом познакомилась с ее сыном. Мы стали дружить. Везде с этих пор нас видели вместе. Мы ходили, взявшись за руки. И мама Юры в обязательном порядке рядом. Без нее мы почти не общались.

Моя простая детская дружба и человеческое общение с этой семьей продолжались примерно года три. Это вызывало у матери протест. Она считала себя обиженной и оскорбленной, недоумевая, как чужая женщина стала другом ее строптивой дочери, а она не может найти со мной общего языка?!

Вскоре она получила восьмиметровую комнату в квартире с подселением. Два метра в ней занимала прихожая со встроенным шкафом и умывальником по другую сторону от входа. Она переехала туда с сыном. Меня оставила жить у своей матери.

Как-то в расстроенных чувствах она пришла на работу. Соседки по кабинету посоветовали ей для собственного спокойствия разладить общение дочери с семьей Ксении.

– Это очень просто. Ты отправляешься сейчас на автобусе к Оле. Пусть она думает, что ты приехала из дома. Скажи ей, будто не спала всю ночь. Ксения распускает слухи, что задарила ее подарками. И что за любой из подарков она, как собачка побежит за ней и ее сыном. Добавь еще, что она говорит, будто Оля не видит ничего хорошего от матери, поэтому и тянется к ним. Вот посмотришь, девочка прибежит сюда узнать, правда ли это, а мы все и подтвердим.

Другая сослуживица воспротивилась:

– Что вы творите? Это же как-то подленько получается. Как бы ни навредить девочке этим поступком. Что может получиться из этого обмана?

Полина Ивановна, обернувшись к ней, сказала, как отрезала: