Елена Филон - Шакалота. Цена свободы

– Лиза. Останься на минуту.

– Ну вот, – вздыхаю, прикрывая глаза.

– Я подожду, – Зоя кивает на биологичку, которую, судя по лицу, ох как распирает отчитать меня за поведение.

Так и случается. Приходится заверять Ольгу Альбертовну, что подобное больше не повторится, и жаловаться директору, и уж тем более моим родителям вовсе ни к чему. В итоге решает поговорить с классным руководителем о моей пересадке и выпроваживает за дверь.

– Говори, чтобы со мной посадили, – теперь Зоя идёт слишком быстро, словно урок физкультуры – её любимый урок.

– Аня выздоровела. Меня к тебе не пересадят.

– А ты я смотрю не больно-то и хочешь, м?

– С чего это? – фыркаю, толкая дверь на лестницу, и принимаюсь сбегать на первый этаж.

– Что у вас? – усмехается в спину Зоя. – Люблю, куплю и полетели?

– Ещё громче скажи, а то тут же так пусто, никто не слышит!

– Да пофиг как-то.

– Это потому, что тебя никто не целовал на глазах у сотни народа и на камеры не снимал.

– Точно, – с грустью вздыхает. – А жаль.

– Так. Направо не смотри, – вновь хватаю Зою под руку и быстро шагаю по коридору первого этажа к спортивному залу, делая вид, что вовсе не замечаю Яроцкого у дверей раздевалки.

– Это что? Это он тебя, что ли…

– Молчи, Зоя! Просто иди!

– О, у Яроцкого такое же пальто, как у тебя? Прикольно.

– Что?!

Кто разрешил ему брать моё пальто?

Эта секундная остановка выйдет мне боком – уверена. Секунда, за которую Яроцкий успевает перехватить меня у Зои, вцепиться в локоть и потащить за собой.

– Прикроешь! – поднимает два пальца в воздух, будто команду Зое отдаёт.

– Тебя, или её?! – в непонимании кричит Зоя вслед.

– Забавная у тебя подружка, – ухмыляется, толкая от себя входную дверь, и следом толкая через порог меня.

– Я никуда не пойду! – пячусь. Да кто вообще ему столько прав дал?!

Толкает в спину через порог второй двери и вот я уже на крыльце!

С возмущённым видом складываю руки на груди и сдуваю с лица прядь волос.

– Сказала, что никуда не пойду. Ты оглох?

– Какая же ты сложная! – хмурится, набрасывает мне пальто на плечи и застёгивает на первую пуговицу. – Ну и не иди, – подхватывает под ноги и забрасывает к себе на плечо, так что я даже дёрнуться не успеваю. – Полетели.

– Поставь на место! Поставь меня на место, говорю! На нас все пялятся!

– Тебе не всё равно? Может это – единственное, что им счастье в жизни приносит?

Наконец Яроцкий соизволяет опустить меня на землю, и только я собираюсь без лишних слов зашагать обратно к школе, как замечаю – кивает в бок, где рядышком со школьными воротами припаркован…

– Я же сказала, что больше никогда в жизни…

– Это не мотоцикл, – перебивает. – Всего лишь мопед.

– Мопед?.. А, ну да, мопед. Теперь мне однозначно полегчало.

Смотрю на махину довольно потрёпанного вида, словно на ней долго кто-то неумелый катался, и тем же взглядом смотрю на Яроцкого, который уже перебрасывает ногу и опускается на сидение.

– 60 км/ч – максимальная скорость, – с таким разочарованием сказал, будто его кто-то заставляет ездить на ЭТОМ. – Но я буду ехать ещё медленнее, обещаю. – Делает крестик из пальцев и с преувеличено серьёзным видом добавляет: – Клянусь.

И почему я всё ещё на месте стою?

– Держи, – протягивает мне шлем. – Для страховки. Гнать не буду. Ну? Ждёшь, пока вся школа с тобой попрощаться выйдет?

Чёёёрт! Откуда вас столько здесь? Только разве что младшие классы посмотреть не вышли?

– Ну, – подгоняет, тряся шлемом.

– И куда ты меня везти собрался?

– Узнаешь.

– Сейчас скажи.

– Не доверяешь?

Сужаю глаза:

– А должна?

– Ну, я же обещал не врать тебе. – Вновь трясёт шлемом.

Смотрю на него и даже глазом не веду.

Запрокидывает голову к небу, раздражённо вздыхает, выпуская изо рта облачко пара, и вновь смотрит на меня:

– А если мы все завтра умрём?.. – Щурит глаза. – Последнее о чём будешь думать ты, так это о том, что провела последний день своей жизни в тухлой школе, вместо того, чтобы провести его так, как хочется.

– Откуда знаешь, чего мне хочется?

– Ну, ты ведь всё ещё здесь.

Вот же…

Хочется попросить его не улыбаться так. Хотя бы при мне. Ненавижу эту его победную улыбку, слишком хорошо она обезоруживать умеет, мозг в вату превращает, толкает на самые безрассудные поступки, о которых ещё час назад и подумать не могла. Но вот я сижу на мопеде за спиной Яроцкого, обнимаю его так крепко, как только могу и вдавливаюсь грудью ему в спину. Страшно не потому, что подо мной рычит мотор и мопед катит по улицам города – в детстве с папой на велике и то быстрее каталась, – страшно от мысли: если я добровольно пошла на это, то как далеко вообще могу зайти?..

Макс не солгал – тащимся, как черепаха. Так медленно едем, что даже попросить хочется немножечко поднажать. Перчатки остались в рюкзаке, а рюкзак за спиной, и пальцы, сцепленные в крепкий замок на животе Яроцкого, уже порядком замёрзли.

– Скоро? – кричу ему на ухо.

Кивает в ответ. Как и десять минут назад. Как и двадцать минут назад.

Понятия не имею, куда мы едем, понимаю лишь то, что мы уже практически на окраине и мне это совершенно не нравится. Время раннее, большинство людей на работе, даже на центральной набережной практически ни души, так что же мы здесь забыли – на старой набережной, посетителями которой в это время года является лишь свора бродячих псов?

Мопед продолжает катить по разбитой дороге, подпрыгивая на кочках и ямах, дома становятся старыми, двухэтажными, некоторые окна забиты досками, из других – разбитых, – ещё выпархивают старые занавески. Не так давно эти дома определили под снос для полной перестройки старого района. Я не часто здесь бывала, можно даже по пальцам одной руки сосчитать. Но папа в детстве жил в одном из этих заброшенных домов, и когда я была маленькой, часто рассказывал, как проходило его детство. А ведь раньше это был центр города, пока его не начали активно расстраивать. Теперь же, центральная набережная обустроена в лучшем виде – всё для отдыхающих, а вот это страшное местечко власти обещали привести в порядок за пару-тройку лет, построить туристический комплекс и аквапарк. Пока не особо прогресс заметен.

Яроцкий глушит мотор недалеко от старого причала, помогает мне слезть с мопеда и освобождает голову от шлема. Дрожа от холода, тут же принимаюсь прыгать на месте и растирать замёрзшие ладони.

Без слов и всяких комплексов расстёгивает молнию на моём рюкзаке за спиной и застёгивает обратно. Водружает кепку мне на голову, а следом и капюшон от байки набрасывает.

– Ветер, – поясняет как бы невзначай.

«Ветер. Угу», – для чего-то повторяю мысленно.

– А что мы здесь делаем? – оглядываюсь.