Мария Акулова - Эффект бабочки

Подойдя к бару, Глеб сам взял в руки бутылку, откупорил, наполнил два бокала. Сегодня гуляли все, в том числе и бармены, потому обслуживал себя каждый сам, исходя из собственного состояния и настроения. Например, тем, кто на сцене – уже весело, а вот стоящей у стенки Цели пока грустно.

Взяв в руки бокалы, мужчина направился именно к ней.

По правде, до последнего сомневался, что Настя согласится. Да, давал поручение Жене обеспечить присутствие всех без исключения. Без малейшего. Всех. По списку получающих жалование, но знал, что она до последнего артачилась.

Знал от Амины, с которой удалось неплохо поговорить и с… говориться. Нет, он не делился с ней своими неземными чувствами к девушке, которую видел то всего раз пять… или десять. Если б начал лепетать подобное, сам над собой же и посмеялся бы, но и отрицать, что она ему интересна – не мог. А эта затея с праздником… Все у них началось как-то не так. Точнее и не началось-то – они же даже не знакомы. Просто Глеб чувствовал – подойди к девушке просто в коридоре, она ощетинилась бы, и дело с концом. Видел по глазам, что Настя настроена враждебно. Мог только догадываться, почему, но предпочел не нарываться сразу на отворот-поворот, а поступить мудрее – познакомиться в непринужденной обстановке, когда она будет в духе, да и он сам сможет смотреть в глаза, а не на то, как завораживающе бабочка извивается.

Надежды на один пункт оправдались – пользуясь отсутствием обязательного привычного… дресс-кода, Настя выбрала джинсы, плотно обтягивающие стройные ноги, майку с принтом в виде якоря и надписью 'девушка моряка' на английском, чем откровенно позабавила, на ногах, на которых так хорошо смотрелись босоножки на высоком каблуке, сейчас красовались кеды. Бросая на нее редкие взгляды, Глеб то и дело усмехался, решая, что ему нравится больше – бабочка, с крыльями за плечами под светом софитов, или куколка в джинсах и кедах. Не сомневался в одном – она ему нравилась, и с этим нужно что-то делать.

– Настя, правильно? – когда он подошел, девушка вздрогнула, резко поворачивая голову в его сторону. Засмотрелась на сцену, задумалась, даже немного испугалась. А потом, когда с лица пропала растерянность, она вновь свела брови на переносице, надевая привычную, в его присутствии, маску враждебности. С одной небольшой разницей – теперь им впервые предстояло не разойтись, лишь отметив выражение на лицах друг друга, а поговорить.

***

Даже себе Настя не могла объяснить, почему решила прийти. Поддалась на уговоры Жени? Смешно, почему-то на его уговоры повторить ужин не поддавалась. Пожалела девочек? Возможно, пожалела бы, если б верила, что угроза реальна. Ее заинтересовали слова Амины? Вот эта версия уже близка к истине, только… признаваться, что ей любопытно, не хотелось даже самой себе.

Хотя нет, любопытно! Любопытно встретить человека, который прилагает такие усилия, чтоб организовать эту встречу, и спросить у него – зачем?

А кто этот человек… Совсем не любопытно, ни капельки, абсолютно, совершено… Только почему он не подходит?

Больше часа Настя провела в подобных раздумьях, изредка отвлекаясь на разговоры с подошедшими. Сначала с Аминой, которая вновь сыпала своими многозначностями, потом с Женечкой, который расхваливал ее за то, что пришла, а себя за то, что уговорил. Ну и еще немножко пытался уболтать на очередную встречу, но в этом вопросе Настя была безжалостна. Потом девушка немного танцевала вместе со всеми бабочками, которые решили продемонстрировать свои умения в штатском. Им хлопали, улюлюкали, смеялись. И они тоже дурачились, просто наслаждаясь, но когда трэк закончился, все помчали к бару, а Насте стало грустно – она всего на секунду вернулась в ту свою жизнь, где танец приносил радость, а потом снова почувствовала себя бабочкой Баттерфляя.

Отойдя подальше, в угол, она уставилась на сцену, на которой теперь, забирая микрофон из рук друг друга, девочки пели песни. Хотя не особо-то пели, скорее, соревновались в умении горланить, а вот стоило микрофону перекочевать в руки к Жене, он прокашливался, будто готовя связки, а потом с совершенно серьезным лицом начинал выдавать рулады, заставляя всех окружающих зажимать уши руками.

Если смотреть глобально, праздник удался, а то, что сама Веселова чувствует себя здесь лишней – так это ее личные проблемы, до которых никому нет дела, да и быть не должно.

– Настя, правильно? – он подошел именно тогда, когда Ася умудрилась забыть о главной цели своего пребывания на празднике.

Резко обернувшись, девушка свела брови на переносице. Свое отношение к этому человеку ей сложно было объяснить, но она его опасалась, а любой взгляд, любое движение, любое слово, адресованное не ей, раздражало. Будут ли так же раздражать слова в ее адрес, Настя раньше не знала, а теперь… вновь в душе поднялась волна раздражения. Видимо, он бесит ее на генетическом уровне, а еще кажется опасным, а еще… Она ведь не последняя дурочка, чтобы не понимать, зачем взрослому мужчине так улыбаться, протягивая бокал.

– Настя, но я не пью, спасибо, – девушка вновь перевела взгляд на сцену, делая маленький шажок в сторону вдоль стены.

– Я тоже, – Глеб хмыкнул, бросая взгляд на бокалы. И сам не понял, зачем наполнил два, видимо, за компанию. Пить бы все равно не стал, позже вспомнил бы, но тому, что так увлекся – удивился.

Девушка не ответила, только еще внимательней стала вглядываться на сцену, с которой сползали, спрыгивали, скатывались недавние солисты, уступая место более привычной для человеческого уха музыке.

– Глеб, – к сожалению, Имагин не посчитал это сигналом к тому, что разговор продолжать не стоит. Поставил бокалы на бар, а потом вновь обернулся к ней, смотря выжидающе, но без той тяжести, которую Настя помнила со времен первой их встречи.

– Я знаю, кто вы, господин Имагин, – а под таким взглядом сложно долго делать вид, что ты увлечена разглядыванием пустой сцены. Пришлось обернуться, посмотреть в спокойные глаза, при этом гордо вскинув голову. Мол, даже не пытайтесь меня обольстить! Я все о вас знаю! И о том, что уволить хотели за обморок, и о зажиманиях с Аминой, и о том, что на меня тоже некие планы имеются. Но не пройдет!

– Кто? – кажется, только это ему и было нужно – вытянуть из нее хоть слово, чтоб потом, зацепившись за него, раскрутить на разговор. Нужно было молчать.

– Вы, правда, хотите, чтоб я ответила? – девушка пыталась заставить себя говорить спокойно, а еще тщательней подбирать слова, чтоб слишком не нагрубить. – До склеротических лет вам еще далеко, а на человека, чье самолюбие тешит перечень собственных регалий в чужом исполнении, не походите.

Глеб снова хмыкнул, потянулся к волосам, провел по ним. Пожалуй, ему пора бы постричься, во всяком случае, стоило Андрюше зарасти до такого состояния, мама с удовольствием вооружалась ножницами. Но Имагину было неплохо.