Кристина Арноти - Ты – мне, я – тебе

Ронни поставил машину на свободное место на стоянке, вошел в тесный холл и поднялся на четвертый этаж.

Дверь была в плохом состоянии, но замок еще держался и запирался на два оборота ключа. Наконец, повозившись с дверью, он смог перешагнуть порог. Пройдя через центральную комнату, он бросил вещи на потертое канапе и устремился к шкафу, где взял бутылку, чтобы налить себе полстакана виски.

Упав на одно из кресел, обитых кожзаменителем, он стал наслаждаться виски и взвешивать опасность, которым подвергала его инсценировка самоубийства Элен. Он проклинал себя за то, что оказал ей эту «услугу». Он уже несколько раз звонил ей, но так и не смог дозвониться. Не подвергнется ли он большой опасности, предлагая бульварной газете опубликовать предсмертные фотографии? «Разлученная с ребенком мать кончает жизнь самоубийством»? А он-то здесь при чем? Чтобы устроить скандал, Элен также попросила его передать видеозапись каналу «Хайпер Ньюс», привыкшему копаться в помойке. На сотовом телефоне он увидел незнакомый ему номер. «Позже перезвоню», – решил он. Вначале ему хотелось поговорить с Элен.

Две тысячи долларов за ее фотографии были манной небесной, но дело было щекотливым и рискованным. Оно касалось ребенка Шиллера. Кто обвиняемая? – мать-француженка, уличенная в супружеской измене и подозреваемая в организации попытки похищения ребенка. Кто адвокат? Это было совсем неважно. У Ронни был на примете один юрист, ради рекламы он взялся бы за дело бесплатно.

Он посмотрел на пластиковый мешок с видеокамерой, но не стал его трогать. Затем с любовью взял в руки свою «лейку». Надо ли было проявить фотографии Элен? «Да, – подумал он. – Это мне сделать придется, пусть даже я никуда их не пущу». Его сотовый телефон завибрировал. Он взял его в руку. Сообщение. «Позвоните мне. Дело очень срочное. Элизабет». Элизабет Гаррисон? Он сохранил неприятные воспоминания об этой женщине, которая пригрозила, что добьется лишения его грин-карты в случае опубликования снимка ее отца в инвалидной коляске. Что теперь ей было нужно после этого сказочного приема? Скушать на десерт ничтожного фотографа?

Он бросился в свою «темную комнату», нечто вроде маленького чуланчика, и начал проявлять фотографии Элен. Из некогда «неумелого дебютанта» он превратился со временем в прекрасного фотографа. Он подумал о страстном увлечении своей юности, о фильме Антониони «Вдохновение». Вот и сейчас он испытывал это вдохновение. Он словно взорвался. Миссис Гаррисон он опасался больше, чем полиции. Эта женщина околдовывала его. По сравнению с ней Элен была всего лишь жертвенным ягненком. Может, ему лучше скрыться, спрятаться у своей подруги в Санта-Монике? Оставить квартиру Элен и уехать к девице, которая владела лавкой поношенной одежды в маленьком домике в бедном районе Венеция? Из магазина наверх вела спиральная лестница. Там были две комнаты. При случае она устраивала там встречи или селила кого-нибудь. Снова оказаться в берлоге и не иметь возможности достать несколько доз? Ломка? «Это ерунда, – сказал он себе, – Я смогу остановиться, как только захочу…» Он решил, что, прежде чем забыться, все-таки лучше будет позвонить Элизабет Гаррисон. Набрав ее номер, он прокашлялся, чтобы прочистить горло. Несколько звонков, потом послышалось «Алло?». Он представился:

– Это Ронни Рок, фотограф.

– Ну наконец-то! Дайте мне свой адрес, и я приеду.

– Для чего?

– За фотографиями. Репортаж о смерти Элен.

Он решил говорить тоном мужчины, которого трудно было испугать:

– Вот как? – сказал он. – А почему это интересует вас? У вас есть деньги, а у меня свобода.

– Все относительно, – произнесла в трубку Элизабет. – Свобода – это понятие, которое поддается анализу…

Ронни возмутился:

– Ваша интеллектуальная белиберда на меня не действует. Вы запретили мне публиковать снимки вашего отца, я подчинился. Но не надо лезть в дела Элен Алле.

– Тише, Ронни. Ваша подружка совершенно случайно сегодня вечером осталась в живых. Сейчас она находится в больнице «Кипарисы». Лежит там без сознания и на искусственном дыхании.

– Быть того не может!

– Так и есть. Позвоните и узнайте!

– Я тут совершенно ни при чем, – возразил он. – Она сказала мне, что это – всего лишь инсценировка.

– Остается только убедить в этом присяжных. Но сделать это будет очень нелегко. После определенного предела в глупость уже не верят… Быстро говорите свой адрес, я еду.

Охваченный страхом, он назвал ей улицу и номер дома.

– Какой этаж?

– Четвертый. Дверь напротив лестницы.

– Пока я не приеду, не отвечайте ни на какие телефонные звонки, – приказала Элизабет. – В отеле Элен Алле считают моей гостьей, а вы, ни фотограф, ни неудавшийся актер, просто друг, соотечественник, приходили навестить ее. Все остальное вы узнаете от меня лично. Еду.

Ронни выпил крепкого кофе. Надо было прийти в себя. Он пошел принять душ. Там он решил для себя, что будет вести себя мужественно, казаться уверенным в себе. Его прошлое не было славным. Неудача следовала за неудачей. Двадцатилетний француз, приехав в США, после относительной учебы и долгого ожидания получил грин-карту, которая давала ему право официально работать в стране и приходить на кастинги. Хронические неудачники, как он, – те, что рассказывали о себе всякие небылицы за кружкой пива, – иногда устраивались, когда были нужны, водителями на промышленные предприятия. Они также зарабатывали небольшие деньги в качестве посыльных шикарных бутиков на Родео-Драйв, но при этом никогда не видели шикарное внутреннее убранство богатых домов на Беверли-Хиллз. Ронни тоже некоторое время работал посыльным, и ему тоже ни разу не удалось переступить с дорогостоящими покупками в руках через порог жилищ, где обитали знаменитости. Как все молодые и не очень молодые актеры-любители, он старался воспользоваться малейшей возможностью для того, чтобы его заметили. Номером первым среди фантастических планов была «Встреча». Что коробку с обшитым стразами платьем у него заберет не горничная-мексиканка, а сама хозяйка дома. Чисто случайно. Что вы хотите, судьба. Да, она осмелится дойти до входной двери. В домашнем халатике пастельного цвета, она откроет дверь, увидит посыльного, посмотрит на него пристально и решит, что «парень довольно красив, во всяком случае, интересен». И тогда она проворкует: «Хелло! Вы принесли мне платье? Подождите. Позвольте мне вас разглядеть? Входите же…» Она изучит его профиль, прикоснется к волосам, вдохнет запах мужчины с планеты бедняков. «Мне кажется, – скажет она, – что вы именно тот тип мужчины, который нам нужен. Вы ведь итальянец?» – «Француз». Последует восклицание: «Я должна немедленно позвонить Крамеру! Скажу ему, что нашла нашего любовника латинского типа… Проходите в салон. Я сейчас созову всех…» Нет, этому чуду не суждено было сбыться никогда. Он вручал сверток и, краснея от стыда, получал чаевые.