Кристина Арноти - Ты – мне, я – тебе

– Наши правила не позволяют разглашать подобную информацию, – сказала консьержка. – Мы никогда и никому не сообщаем сведения о наших клиентах.

Присоединившийся к разговору менеджер прошептал ей на ухо свои аргументы. Консьержка тут же произнесла:

– Но для вас мы можем сделать исключение, мисс Гаррисон. Вы зарезервировали у нас три номера для ваших гостей из Нью-Йорка и соизволили провести у нас ваш прием. Клиентку, которая ждала этого мужчину, зовут Элен Алле.

Элизабет вспомнила о молодой женщине, с которой встретилась у лифта.

– Молодая темноволосая женщина, довольно симпатичная? – спросила она.

– Да. Она уже второй раз почтила нас своим визитом. Она здесь вышла замуж за господина Шиллера.

Менеджер вежливо пояснил, что Элен Алле провела здесь также несколько дней во время свадебного путешествия.

– И вы ее не забыли?

– Нет. Кажется, они потом развелись, потому что она вернулась во Францию – когда точно, сказать не могу. Вернувшись сюда, она выбрала наш отель. И попросила зарезервировать тот же самый номер, 319. Но у нас к этому моменту свободным был только номер 311.

– Красивая история, – прокомментировала подошедшая клиентка гостиницы. – Красивая история…

– Благодарю, – сказала Элизабет.

Она стала думать о причинах присутствия здесь Элен Алле. И тут вспомнила про бракоразводный процесс.

Про то, как долгие месяцы шла тяжба по поводу того, с кем останется ребенок. Как потом все вдруг закончилось, и дело покрылось тайной и безмолвием. Мысль о том, что молодая женщина притащила сюда фотографа, очень обеспокоила Элизабет. Скандал вокруг нее или ребенка стал бы губительным для Шиллера.

Движения элегантной толпы были похожи на ласковые морские волны. Вновь прибывавшие гости встречались с теми, кто собирался уходить. Шиллер сгорал от нетерпения: Сольвейг очень задерживалась, продюсер Воров уже ушел, а Элизабет Гаррисон куда-то пропала. Он решил подождать Сольвейг в холле, но тут к нему подошла какая-то девица с огромными голубыми глазами. Вьющиеся волосы доходили ей до пояса, а взгляд старался встретиться с взглядом режиссера. Он остановился.

– Вы хотите со мной поговорить?

– Как и все тут. Я так восхищаюсь вами, господин Шиллер.

В том состоянии возбуждения, в котором он находился, даже лесть была излишней.

– Спасибо. Вы очаровательны.

Девица махнула рукой.

– Меня зовут Дженнифер.

– Вы, несомненно, несовершеннолетняя.

– Это не имеет значения, – сказала она. – Я просто хотела сказать вам, что жду главной роли моей жизни.

– И кто же пригласил вас на прием?

Она пожала плечами.

– У вас столько ассистентов, стажеров. Всегда найдется человек, который захочет оказать мне услугу. Я хотела бы участвовать в кастинге для фильма «Потерпевшие кораблекрушение».

– Сообщите-ка мне имя вашего приятеля, который вас сюда пригласил, – сказал Шиллер. – У вас должен быть пригласительный билет.

– Он у меня есть, – произнесла она. – Этот друг верит в мой талант.

Взяв ее за плечи, Шиллер слегка отодвинул ее в сторону.

– Хорошо. Дело сделано: я вас увидел. Теперь дайте мне пройти…

Потом ему в голову пришла коварная мысль, а не поиздеваться ли над ней немного, только, чтобы бросить ей наживку. Чтобы дать ей надежду.

– А если у меня возникнет желание сделать с вами пробы?

– В таком случае вам надо будет всего лишь сказать вашим ассистентам: «Хочу мини-Монро». Они поймут, о ком идет речь, и найдут меня, я уже долгое время осаждаю их с просьбой свести нас.

Молодая и умная. Слишком красивая, чтобы не быть источником осложнений.

– До встречи… может быть, – сказал он, отходя от нее.

Он стал искать двух женщин, от которых зависела его жизнь: Элизабет и Сольвейг. И позвонил своей звезде.

– Алло?

– Я жду тебя, моя прелесть, – сказал он, скрипя зубами.

– Я нахожусь в холле с журналистом из «Голден Пипл». Он только что переговорил с редакцией. Ему обещали первую полосу.

– Сейчас я к тебе подойду.

Шиллер с трудом сдерживал злость. Чтобы Сольвейг была одна на обложке «Голден Пипл»? Было слишком рано расхваливать достоинства «его» будущего фильма. Он направился в центр холла. Она там позировала перед главной композицией цветов.

Сольвейг была неувядаема. Место и дата ее рождения были изменены с самого начала ее карьеры. Ее биография? Там все было перепутано: народы и исторические события. Там были немцы, русские, англичане, Вторая мировая война, эмиграция. В двухлетнем возрасте она тайно приехала в США, но когда именно? В десять лет у нее появился «покровитель». Когда ей официально исполнилось шестнадцать лет, она снялась в своем первом фильме. В то время надо было сделать ее старше: человек, который «заботился» о ней, рисковал быть обвиненным вначале в педофилии, а потом в растлении несовершеннолетней.

– Я сниму вас вдвоем? – спросил официальный фотограф.

Шиллер обнял Сольвейг за талию – он рассчитал движение, чтобы подставить перед объективом свой красивый профиль.

– Надеюсь, для первой полосы, – сказал он. – Можете добавить к снимку слухи о нашей предстоящей свадьбе…

Фотограф сделал несколько снимков.

– Теперь пойдем, – сказал Шиллер Сольвейг. – Могу я предложить тебе бокал шампанского?

В это время служащий отеля принес ему записку.

– Господин Шиллер…

– Да?

– Это вам.

Он развернул бумажку. Там были всего две строчки, написанные рукой Элизабет: «Сожалею, но меня срочно вызвал отец. Передайте от меня привет Сольвейг и займитесь гостями. Объясните все Борову. Спасибо».

Он повел Сольвейг в салон, обнимая правой рукой ее талию. Гости перестали бродить по залу и выстроились в два ряда для почетного приема. Сольвейг приветствовала их символическими поцелуями, время от времени сдувая их с ладони, – «поцелуйчики», улетавшие, словно бабочки, как она однажды сказала одному репортеру. Шиллер был сбит с толку, почувствовав под черными кружевами и шелком нечто вроде каркаса, который должен был делать все такой же тонкой талию его кино дивы. Он бы охотно пощупал, чтобы узнать, есть ли и впрямь что-то между телом и тканью, но не посмел этого сделать.

– Миссис Кларк-Гаррисон счастлива и польщена твоим присутствием здесь. Увы, ей пришлось уйти: проблемы в семье.

– Семья? Это все извиняет, – сказала Сольвейг. – А вот у меня семьи нет. Зато намного меньше проблем, не так ли? Ну, так что насчет шампанского?

Шиллер взял бокал со стоявшего на столе подноса. По легенде, Сольвейг пила только минеральную воду, ела миндаль и сухофрукты. Каждое утро она принимала по кофейной ложке оливкового масла для питания кожи. Именно в этом она призналась в одной из статей, посвященной диете.