Ирина Агапова - 12 моментов грусти. Книга 2. Есть имя у дождя

– Ты проводишь меня до подъезда? – попросила Яна, скользя подошвами сапог по обледеневшей мостовой и делая вид, что не замечает его отчужденности.

– Можно, – сухо отозвался тот.

– И еще одна просьба: зайди за мной в шесть. Вместе пойдем на бал.

– Ну, еще чего не хватало! – изображая возмущение, Алик демонстративно отвернулся. Яна успела заметить на его лице мимолетную улыбку. – Попроси своих вздыхателей, пусть тебя сами провожают! Меня не будет в череде твоих ухажеров, – презрительно хмыкнул он.

– Я не дойду сама, имей совесть, просто по-дружески, один разок можно? – настаивала Яна, понимая, что еще чуть-чуть, перегнет палку и может нарваться на резкость. От него ведь всего можно ожидать.

– А чего этот твой Робин – герой твоих, и не только твоих, тайных грез – не может за тобой зайти? – ехидно прищурился Алик.

Глаза Яны расширились, и краска залила лицо. Она никак не ожидала, что Сташевский так осведомлен о ее личной жизни.

– Чего ты вмешиваешься в мои дела? – возмутилась она.

– Потому что ты сама даешь повод для сплетен, – с издевкой произнес парень, но, увидев ее замешательство, пересилил себя и напустив равнодушие, примирительно заявил: – Впрочем, ты права, мне до этого нет дела, я зайду за тобой в шесть, только будь готова, я терпеть не могу ждать.

«Вот это да! – ликовала она – Совсем неожиданно! Ведь думала, что он не согласится».

Алик довел ее до подъезда и, не дав возможности что-либо сказать на прощание, резко развернулся и ушел.

Яна влетела в квартиру, начала лихорадочно собираться, металась по квартире: сбегала в душ, потом вывернула весь свой небольшой гардероб и все никак не могла решить, что ей надеть. Хотелось велюровые джинсы, но как это воспримут в школе? Мама пришла с работы пораньше, чтобы помочь ей собраться, и сразу же расставила все на свои места. Она выбрала синее короткое облегающее платье с темно-красными вставками, черные плотные колготки и, в тон красному, сапоги. Потом критически оглядела дочь:

– По-моему хорошо.

Яна подбежала к зеркалу.

– Да, нормально.

– Главное, чтобы костюмчик сидел, – улыбнулась Дина Павловна, – а он сидит как надо!

Яна засмеялась. Быстро подкрасила глаза, поправила свои кудри и попросила у мамы ее любимые духи – «Шанель №5».

– Тут за мной Сташевский обещал зайти в шесть, – как бы невзначай сообщила она, зная, что мама будет удивлена, и не ошиблась.

– Правда? Не может быть! Вот никак не ожидала. А в честь чего это он снизошел?

– Я его попросила, гололед ведь. – И она рассказала, что случилось с Вадимом.

– Бедный Вадик, – сокрушенно покачала головой Дина Павловна. – Ты хоть ему не говори про Сташевского, зачем его провоцировать. Я тоже приду позже, послушаю, как ты поешь.

Яна закусила губу. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы мама пришла, – более благодарного и критичного слушателя у нее не было. Дина Павловна всегда справедливо все отмечала, и они потом долго обсуждали каждое выступление. Но ведь и Роберт собирался прийти. Яна замялась.

– По-моему, там без родителей, – она опустила глаза. – Вечер начинается в семь. Но мне надо быть раньше, чтобы опробовать аппаратуру.

Звонок в дверь прервал их разговор. Алик Сташевский был, как всегда, предельно пунктуален, аккуратен и прилизан. Мама расплылась в улыбке.

– Алик, здравствуй, заходи, может, чаю?

– Добрый вечер. А что, Яна еще не готова? – бесстрастно спросил он.

– Готова, конечно, готова, – обескураженно закивала Дина Павловна.

– Передайте ей, что я ее жду внизу. – И ушел.

– Ну, как тебе твой любимчик? – язвительно засмеялась Яна. – Есть в нем хоть что-нибудь живое?

– Ладно тебе, – голос у мамы потух. – Иди, он ждет.

– Росина, из-за тебя я прусь на час раньше на этот новогодний бал, который мне абсолютно неинтересен, – вместо приветствия проворчал Алик.

Яна уцепилась за его локоть, и они осторожно шли по направлению к школе.

– Ну все, – девушка разозлилась. – Ты всегда сначала делаешь доброе дело, а потом попрекаешь? Будь добрее и улыбайся!

– Я же не какой-то там жизнерадостный рахит, как некоторые, чтобы улыбаться без причины, – заметил Сташевский абсолютно бесцветным тоном и криво усмехнулся.

– Ты как раз абсолютный рахит, потому что не улыбаешься! – невозмутимо отреагировала Яна. – Между прочим, у тебя красивая улыбка, тебе идет, – и она заглянула ему в лицо. Уголки его губ невольно растянулись.

– Росина, ты найдешь подход к кому угодно.

В спортивном зале, где стояла елка, уже собрались музыканты, выступающие, учителя и некоторые из родителей. Яна оглядела присутствующих и заметила, что из ее класса были только Юлька, Таня и еще несколько девочек. Сташевский отошел в сторону, сел на стул, вытащил книжку из сумки и стал читать.

Ребята из музыкальной группы позвали Яну опробовать звук. Руководитель ансамбля, Володя Киреев, нервничал, но старался не подавать виду.

– Начни с тяжелого. Давай «Арлекино». Только правильно бери дыхание.

Яна запела. Сташевский поднял голову. Юлька и девчонки тоже уставились на нее. Все перестали заниматься своими делами и слушали, как она поет.

– Так, стоп. Теперь «Куда уходит детство?», и можешь быть свободна, остальное будет нормально.

Яна снова запела.

– Чище, Яна, по верхам не дотягиваешь. Слышишь, Сережа тебе подпевает? Старайся с ним в унисон, чтобы голоса сливались. И дыхание бери правильно, помнишь, где я тебе расставил птички над словами?

Она кивнула.

– Все, иди успокойся, да не дрожи ты так, все у тебя получится! – Володя подмигнул ей.

Яна обычно пела с удовольствием, но всегда сильно волновалась перед выступлением. Вот и сейчас все поджилки у нее тряслись, а тут еще эта Юлька со своим ненавидящим взглядом.

Яна подошла к Сташевскому, больше было не к кому.

– Что читаешь? – чисто механически спросила она.

Алик оторвался от книги, поморщился и показал ей обложку:

– Клетка, молекула, ДНК – микромир человека, жизнь внутри организма.

– А-а-а, – протянула Яна. – Наверное, интересно.

Но ее всю трясло, и она не особо старалась вникнуть в предмет обсуждения.

– Росина, если ты так боишься, зачем выходишь на сцену? Адреналина в кровь хочешь, что ли? – с насмешкой спросил Алик.

– Я не знаю, как насчет арендалина, но я люблю петь, и говорят, у меня получается. Что, скажешь нет? – с вызовом спросила она.

Сташевский рассмеялся и ответил:

– Чукча ты, Росина, адреналина, а не арендалина. Это основной гормон мозгового вещества, выделяющийся при стрессовых состояниях, типа «бей или беги».

– Вечно ты умничаешь, Сташевский, теперь буду знать. Лучше скажи, как я пела? – с интересом спросила она.

– У меня абсолютный слух, и я не люблю советскую эстраду. Ты фальшивишь, не все ноты чисто берешь, но так, на ширпотреб, годится. – И он демонстративно уткнулся в книгу.