Валентина Вылегжанина - Я сон, у меня есть имя

© Валентина Вылегжанина, 2018

ISBN 978-5-4493-1137-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Ты имеешь право на всё, кроме любви», – стучало в голове, отскакивая эхом от брусчатки Чешского Крумлова.

Как только наступает ночь, он появляется в тёмных переулках города. Это его любимое время суток. Именно тогда его никто не может увидеть, и тайные мысли принимают очертания сна. В воздухе повисает приятный запах прохлады и плотного тумана. На землю медленно опускается пелена затмения. Он примеряет образ строгого мужчины в сером пальто, надевает воображаемую фетровую шляпу в тон и расхаживает по каменистой брусчатке старинного города, монотонно постукивая тяжёлыми чёрными ботинками об её ухабы. Его руки всегда в карманах. Ночные улицы зачастую ошпаривают пронизывающим ледяным ветром шершавые ладони, пальцы холодеют, покрываются лёгкой испариной. Только человек может держать руки в карманах, но он тоже обладает такой способностью, изображая из себя подобие физического тела. Ни у кого из сновидцев карманов нет – у него есть. Но он не задумывается об этом и принимает сей факт как должное. Здесь можно прятать не только холодные обветренные руки, но и воспоминания, кинопленку нескольких жизней, иногда даже двойную судьбу, которая склеивается воедино. Он не помнит, сколько времени пребывает в своём нынешнем теле. И было ли время, когда он был кем-то другим. Как будто его душу очистили от старых воспоминаний, обнулили до точки нового отсчёта. Его сущность является чистейшей светлой оболочкой, которая несёт в себе только счастливые и добрые сновидения. Но всё же он не похож на остальных сновидцев. В его памяти изредка вспыхивают неизвестные образы, силуэты, запахи, мгновения иного мира. Поэтому он частенько примеряет человеческий образ, представляя себя живым материальным существом.

«Если бы меня вырвали из этой жизни, – размышлял он, бродя по ночному городу, – я бы сделал всё, чтобы снова вернуться обратно».

Он шатался по узким улочкам, заглядывая в окна простым незнакомцам. Именно так он попадал в их сны. Из ладоней появлялся чуть искрящий свет, который просачивался сквозь рамы, проползал по стенам, распространялся длинными отростками по детской комнате. Расползаясь блестящими частицами, будто крупинками жёлтого песка, он проникал в дом к своему очередному подопечному. Перед тем как ожить во сне, в мире своего маленького героя, он любил рассматривать комнату, изучать привычные повседневные дела своего будущего знакомого, угадывать его будни по книгам, украшающим настенные полки, по игрушкам, расставленным вдоль стола, по картинам, крепко вбитым в серые стены бетонных перегородок. Всё здесь говорило о жизни, которая чужда ему, но которую он хотел заполучить любой ценой.

Бывало, что он покидал сон, не дождавшись утра, чтобы успеть побродить по пустынному городу, прислонившись к человеческим изобретениям, монументальным постройкам, удивительным скульптурам. Он наблюдал, как погруженный во мрак город сливался с темным обликом земли. Лишь силуэт луны, озаряя часть звёздного неба, боролся за право на свет, но всегда проигрывал. Таков закон жизни – ночью побеждала темнота.

Иногда случалось, что обычный мальчишка сознательно выталкивал сновидца из своего сна. Тогда невидимому существу приходилось бесшумно скользить по стенам, опережая пробуждение, и выскакивать сквозь оконные рамы. По сути, неспокойный ребёнок бесцеремонно вышвыривал его, чтобы заполнить свою голову привычными пустыми делами. А сновидец с карманами всё же любил особенные приключения, разгонявшие тоску, страх, уныние. Он творил свою историю, врываясь в привычную жизнь, вскакивал на коня судьбы и мчался галопом по детским вспыхнувшим мечтам.

Так получилось, что, будучи фантазёром, безвестным поэтом, он превращался в тень своих маленьких друзей. Порою, глубоко войдя в жизнь своего нового знакомого, даже как-то пытаясь ему помочь, он не замечал, как переставал быть собой. Приходилось отряхиваться, выбивать из себя массу ярких впечатлений, как залежавшийся пыльный ковёр, и двигаться дальше, ведь его ждали остальные мечтатели. За одну ночь ему удавалось обойти около десятка домов со спящими в них ребятами и девчонками. И каждый дом для него был привычен, тёпел и знаком. Но только один, тот, что стоит на окраине Чешского Крумлова, навсегда оставил отпечаток в его душе, светлой, доброй и, вероятнее всего, печальной. Дом, где он нашёл приют своим мечтам, воспоминаниям, новым открытиям и преображениям. И конечно же, он убедился в том, что эта находка не была случайной, ведь именно в этом завораживающем месте он заполнил себя до краёв новыми знаниями, образами и явлениями. Мрачное серое здание не вписывалось в архитектурный образ краснокирпичного городка. Этот район пережил довольно много исторических событий, но всё же существует поверье, что когда-то в далёком прошлом, ещё до того, как Чехословакия стала Чехией, именно с мрачного серого здания начинался некий волшебный город. Здесь присутствовали огромные пещеры великанов, лабиринты времени, старинные замки с привидениями и густые леса, заполонённые бессмертными душами. Со временем старый городишко распался, хотя, вероятнее всего, человеческая нога ступила на эту землю и стёрла аномальную зону с лица земли. Всё, что осталось от него, это серый каменный дом, в котором жил бесстрашный рыцарь в доспехах, отвоевавший свою законную территорию и защитивший огромным рвом фамильное поместье, где под его умелыми руками зацвели прекрасные зелёные плодородные сады. Через столетия, когда эпоха рыцарства канула в Лету, началась эпоха вероисповедания и замок перестроили в католический храм, где над главным входом возвышалась небольшая колокольня с одним-единственным колоколом. Каждое воскресное утро здесь проходило богослужение и замаливание грехов по исчезнувшему городу. В тысяча девятьсот тридцать девятом году, после германско-польско-венгерского вторжения, храм был наполовину разрушен, колокольня опрокинута, а чугунный колокол переплавлен в артиллерийские орудия. И хотя гестапо первое время было умеренным, действуя в основном против интеллигенции и политиков, всё же находились группировки, протестовавшие против оккупации, используя при этом отличный оборонительный пункт. Дом стоял на возвышении, имел прекрасные подкопные пути и открывавшийся отличный ракурс на пулемётные позиции.