Татьяна Чебатуркина - Долг платежом красен

– Нина, помните, при нашей первой встрече я спросил, верите ли вы в Бога, на который вы так и не ответили? Я его вынужден повторить!

– Я крещена. Мои бабушка и дедушка ходили на службы в церковь. Но, если честно, я не являюсь ярой христианкой. Душой понимаю, что вера поддерживает силы и волю, дает позитивный настрой. Легче переносить болезни и неприятности, когда знаешь, что у тебя есть настоящий защитник, к которому ты привыкла обращаться с верой в его милосердие и справедливость. Когда кто-то болеет, читаешь молитву об исцелении болящего, когда кто-то куда-то уезжает, читаешь молитву о странствующих и путешествующих, молитву за детей, и в сердце воцаряется такая уверенность и такое спокойствие, что ничего плохого со моими близкими и со мной не случится. Иногда я ловлю себя на мысли, что вера в Бога у меня какая-то корыстная, и тогда прошу о милости и прощении, говорю себе: «Иди в церковь, покайся!». Иду, ставлю свечки за здоровье всех родных, за упокой душ умерших, успокаиваюсь. И опять вечные хлопоты, и заботы загораживают все благие намерения. И только перед сном, сидя на постели в ночной рубашке, опять читаешь «Отче наш» и просишь о милости. Без веры жить невозможно!

Денис Иванович удивленно покачал головой:

– Да, вы удивительно искренний человек. И еще, если позволите, один нескромный вопрос: «Вы замужем?»

Нина рассмеялась:

– Так, ясно! Сначала я думала, что вы из полиции. Теперь поняла, что вы священник. Исповедуюсь дальше. Ровно семь лет нахожусь в разводе. Сейчас мне тридцать два года. Одна воспитываю двух дочерей. Работаю в школе преподавателем русского языка и литературы. Люблю книги, театр и рыбалку. Еще вопросы будут?

Денис Иванович отрицательно покачал головой:

– Нет, вы ошиблись. Я не священник.

Зал с раздвинутыми шторами в лучах разгулявшегося августовского дня уже не выглядел так угрюмо и неприкаянно, как вчера. Оба, не сговариваясь, молча подошли к окну. Денис Иванович снова распахнул створки, и легкая тюль неуправляемо взвилась за их спинами бежевым парусом неизвестного корабля.

– Нина, знаете, мой друг Константин был удивительным художником! Его картины поражают разнообразием сюжетов из самых разных эпох, какой-то яростной правдивостью и тщательностью в написании мелких деталей в одежде, природном ландшафте, в изображении фигур людей. И только матери и мне он признался однажды, что все это разнообразие красок он каждый раз видит во сне. Цветные сны приходят внезапно, без связи с действительностью прошедшего дня. Преломление в сознании захватывает настолько глубоко и волнующее, словно каждый раз какая-то неведомая сила забрасывает его в другое измерение в роли или участника, или действующего лица, и он с жадностью первооткрывателя погружается в стихию действия, не пугаясь открывшейся перед ним панорамы неизвестного времени и места. А утром, проснувшись, с радостью восстанавливает по памяти на холсте моменты прорезавшегося внезапно видения чьей-то прожитой сотни лет назад жизни. Вы готовы увидеть работы Константина?

Нина переспросила осторожно, чтобы не обидеть Дениса:

– А сколько лет было вашему другу, когда он погиб в горах?

– Он не дожил всего месяц до тридцати двух лет. Трагическая несправедливость – внезапный сход лавины в очень снежную зиму, когда он катался на лыжах. Мы нашли его тело только весной. Представляете состояние его матери Ирины Александровны, которая в течение долгих месяцев жила в постоянном ожидании хоть каких-нибудь известий о сыне, надеясь до последнего на благополучный исход и его волшебное спасение. Он не был женат, и матери остались на память только его картины. Нина, пойдемте в мастерскую Константина, где он жил и творил, и сами все увидите.

Вероятно, в далекое дореволюционное время именно эта прямоугольная комната должна была выполнять функции зала для приема гостей, торжественных балов и вечеринок, потому что три огромных окна с овалами под потолок проливали столько света с южной стороны, что комната стала, действительно, прекрасной мастерской для художника.

Большой мольберт с незаконченной картиной юной девушки в длинном холщовом сарафане на берегу незнакомой степной речушки, на фоне убегающего вдаль поля созревающей пшеницы создавали иллюзию распахнутого окна в незнакомой комнате. Эта девочка застыла в ожидании кого-то, кто устремился к ней, и кому она улыбалась радостно и светло.

Нина вздрогнула: на рисунке была изображена она в юности. Но этот старинный русский сарафан до пят, светлая толстая коса, сбегающая на только-только формирующуюся юную грудь – все это откровение и великолепие проснувшегося летнего дня завораживали, заставляя всматриваться в каждую мельчайшую подробность запечатленного пейзажа. И только речка с противоположным берегом и живописными кустами осталась сбоку, справа на картине, печально прозрачной, не дорисованной, с резко очерченными кистью границами, без призывной ласковости заворачивающего течения.

– Откуда я здесь? – Нина отпрянула от картины. – Это невозможно! Мы ведь даже не были знакомы! Честное слово, я никогда не виделась с Константином! Как такое стало возможным?

Денис обнял ее за плечи, прижал к себе, и, оказавшись в кольце его сильных рук, она вдруг почувствовала себя такой же маленькой беззащитной девочкой, как и запечатленная на картине ее копия:

– Ниночка, эти же вопросы я задаю себе постоянно с тех пор, как встретил тебя у памятника Петру Первому! Я был в Париже, когда Константин начал писать эту картину, и увиделись мы только на несколько дней у него в мастерской. Костя погиб зимой, не успев ее дописать! В его картинах столько тайн и неожиданностей! Возможно, мы найдем разгадку в дневниковых записях его матери, которые Ирина Александровна именно тебе просила передать. Неужели именно тебя он тоже увидел во сне? Но причем этот старинный русский наряд? Еще одна загадка? Ты вся дрожишь, моя маленькая светлая пташка! Знаешь, мы сейчас должны вырваться из загадочного, завораживающего своими тайнами лабиринта этой квартиры на простор шикарного зеленого острова. Здесь совсем рядом через мост – парк культуры и отдыха имени Кирова. Побродим по аллеям, покатаемся на лодке, поедим мороженого, пока погода позволяет. В Питере со всей непредсказуемостью севера в любую минуту может зарядить на неделю уже по-осеннему холодный дождь. Ты живешь на юге – тебе этого не понять, как мы радуемся погожим денькам.

Они спустились по лестнице, перешли оживленный проспект, окунулись в прохладу ветерка на широком мосту. И все время Денис Иванович бережно держал Нину под руку, прижимая так крепко к себе ее локоть, словно опасался, что она вдруг опомнится, испарится вместе с завязавшейся с ее приездом какой-то, пока не разгаданной тайной.