Любовь Сушко - Тайна «Лунной сонаты». Пленники любви

Если бы они не были близкими родственницами, то Медея подумала бы, что та завидует ей и желает зла. Но на самом деле это было не так. Не было для нее более близкого и родного человека в мире.

Тогда что же ей известно такое, отчего дочь Солнца никак не может опомниться и так грустит?

– Но ведь богини выбрали меня, – еще пыталась убедить ее или себя саму Медея.

Разве она не могла не надеяться на лучшее? Царевна порядком растерялась после всего услышанного, и не знала, что думать обо всем этом.

– Богини выбрали тебя, – насмешливо согласилась Цирцея, – только у них свои дела и свои игры – ты для их интриг больше подходишь, чем кто-то иной, от этого мне и страшно за тебя, радость моя.

Теперь Медея испугалась за тетушку. Она так вольно и так непочтительно вела себя с богинями, что заслужила наказания.

Зачем же она вызывает на себя гнев, что она хочет сказать и что сделать после всего этого? От таких мыслей странно сжалось ее сердце, но ощущала она это только одно мгновение.

Радость оказалась сильнее, и в следующий миг она была уже уверенна, что тетушка испугалась больше за себя, ведь она станет ее главной соперницей в чародействе, и это скоро будет видно всем. Вот она и хочет любыми путями запугать и остановить царевну. Сейчас, когда она в самом начале пути, когда все только начинается, этому не бывать, – размышляла чародейка. Она почувствовала новый прилив сил, и уверенность ее удвоилась.

Это поняла и Цирцея, уж она ли не умела читать чужих мыслей, не знала, что у других творится на душе? Она понимала, что пришла сюда напрасно, и добрые ее намерения обернуться полным провалом.

Дочь Солнца еще раз убедилась в том, как слепы и глухи бывают те, кто даже овладел какими-то секретами магии. Что же, Боги видят, что она сделала все, что могла. Она рисковала навлечь их гнев на свою душу, но ничего не вышло, и пора бы удалиться с чувством исполненного долга.

№№№№№№№№

Цирцея беспомощно улыбнулась, простилась с родственниками, позвала золотого дракона, не желая продолжать бесполезную беседу, и отправилась в свой мир.

Но потом она вернулась, сетуя на свою горячность, и решила все-таки преподнести царевне подарок.

Чаровница улыбнулась через силу, потому что не могла простить заносчивости и высокомерия Медеи, но подала ей кольцо. Тоненькое золотое колечко, в котором не было ничего особенного, пришлось ей впору. И волшебница, и юная колдунья знали, что оно дороже самых прекрасных и бесценных украшений. Ведь оно позволяло ей владеть таким же золотым драконом, и в случае опасности или скуки, или неотложного дела, стоило только повернуть его обратной стороной, как Дракон тут же появлялся перед нею, где бы она в тот миг не была.

Медея молча поблагодарила тетушку, склонив голову, и устыдилась своих темных мыслей. Может, она и на самом деле слишком плохо о ней думала. Но как только колесница с Драконом растаяла в воздухе, она перестала думать о том, что происходило на их земле совсем недавно. Весь день у нее было чудесное настроение.

Цирцея облегченно вздохнула, как только покинула свою племянницу, она не собиралась участвовать в тех странные, а часто и страшных событиях, которые будут происходить, на земле древней Колхиды. Словом, а не только заклинанием, можно было убить любого, хотя заклинания, это тоже слова, но особенные.

Нынче был ее день, пусть Медея еще повеселится, потому что таких дней в жизни ее почти не осталось..

№№№№

А Медея тем временем остановилась перед Отцом. Царь смотрел на нее насмешливо. Он не верил ни сестре, ни дочери, и считал, что все их чудеса – пустая блажь.

Царь Этт надеялся только на силу своего меча. Властелин знал, что если грянет беда, только сражение поможет ему защитить свои земли и богатства. Но грозный царь любил свою единственную дочь Пусть она, капризная и своенравная, потешится, пусть забавляется, но если будет нужно, он сможет за себя и за них повоевать..

Медея хочет властвовать, наивная, ведь только сильные и мужественные мужчины могут добиться всего, чего им хочется, а женщина навсегда останется женщиной, волшебница она, наложница или простая рабыня.

Мужи будут захватывать чужие земли, чужие богатства, диктовать свои условия и подчинять себе этот мир, владеть им по праву сильного. Женщины, такие прекрасные, как его дочь нужны совсем для другого. Не стоит преувеличивать их роль, не надо придавать большое значение тому, что они хотят, могут они значительно меньше, и это прекрасно.

Так размышлял грозный царь в тот странный день, проводив свою сестру.

Он снисходительно улыбнулся, не подозревая даже, как дорого ему будут стоить эти слова и эта снисходительная усмешка.

Медея торжествовала. Она оставила отцу еще какое-то время для заблуждений…

№№№№№№№№№

Жаклин оставила книгу раскрытой на столе. Это было занимательное повествование. Она с детства помнила миф о жестокой колдунье. Отец когда-то вместо сказок рассказывал ей такие истории. Они ей очень нравились и запомнились на всю жизнь. Она мало, что помнила об отце – родители погибли, когда она была еще ребенком. Но почему сейчас здесь появилась именно эта книга. Словно тень его перенесла ее сюда и хотела ей подать какой-то знак. Она верила в то, что родные тени не оставляли их, да еще в такие минуты. Но о чем он говорит?

Жаклин почти наверняка знала, что скоро получит ответ на свои вопросы. И решила позднее вернуться к книге, а пока хотела спуститься в парк, раскинувшийся перед замком, там было так хорошо, тихо, тепло и уютно. Вечная и мудрая природа, равнодушно относившаяся к рождению, жизни и смерти людей, торжествовала, как и юная Медея, только что ощутившая себя посвященной и могущественной чародейкой. Она не знала, как дорого ей придется за все заплатить. Но ничего удивительного – жизнь и любовь всегда дорого стоили, с этим приходилось мириться всем, кто рискнул жить и любить..

Несколько дней Жаклин не спускалась вниз. Ей не хотелось никого видеть. Ни с кем говорить она не могла и не хотела. Она чувствовала усталость, и опустошенность, хотя и старалась больше ни о чем не думать, ни о прошлом, ни о грядущем. Что могло заинтересовать ее в опустевшем мире? Только одно видение, не зависавшее от ее сознания.

Все время оставалось рядом – одинокая могила, там, в фамильном склепе возникала она и останется навсегда. Ни одной птицы, ни одного животного не видела она в старом саду – только склеп. И тогда странной болью и тоской наполнялась ее измученная душа.

Это видение, даже если она будет далеко от этого места, никогда не исчезнет из ее памяти. Оставалось только ждать и надеяться на то, что не задержится она в этом мире. Время утекало, словно вода в песок, и не было ни грусти, ни жалости, она готова была его тратить впустую.