Любовь Сушко - Тайна «Лунной сонаты». Пленники любви

Философ освободил его от долгих монологов и разъяснений. А при всем том ему удалось не только запугать еще живых, но и предупредить их о том, что они могут получить. И с теми, кто в свой срок попадал в адскую тьму, уже не нужно было слишком долго возиться. А какая это морока, какой тяжкий труд, только ему одному это понятно и известно.

Пианист позволил себе отдохнуть после трудов тяжких, побыть на земле в старинном красивом замке, провести какое – то время за прекрасным роялем, в объятьях музыки и грез. Он пробудет здесь какое-то число дней и ночей (пока не надоест), воссоздаст божественную музыку (это его рук дело). И она будет точно отражать те ситуации, в которых они еще окажутся в свой срок. Он будет подсказывать, предвосхищать такие ситуации, а потом вернется назад, к утомительным и мрачным будням.

№№№№№№

О том, что Двойник появился здесь, будут знать только два-три человека – не обязательно каждому видеть его. И выбирать этих людей будет он сам. Одного он уже выбрал. С остальными не стоит торопиться – герои еще не появились, но они уже устремились сюда. И он томился в ожидании, но точно знал, что они уже рядом.

Старик еще не догадывался об этом, но не беда – тем больше будет его радость, знания – тяжкий груз и они умножают печали, а неведение интереснее. Но чтобы все как-то происходило в этом мире, кто-то должен нести в своей душе груз этих знаний. Герцога ли ему хотелось убедить в своем всемогуществе, или самому потешиться, и доказать еще раз, что для него нет ничего невозможного. Или взглянуть еще раз на ту, которую Старик Ра любил всю жизнь…

Двойник не задумывался о последствиях. Потом все можно было переменить, если что- то пойдет не так. Ему это не составляло труда.

№№№№№

В покоях, как и во всем мире, царила кромешная тьма.

Развалившись на кровати, он усмехнулся: «Ну что же, все идет к тому, что нынешний вечер будет неожиданно интересным даже для него самого.

Неожиданно вспыхнула единственная свеча на столике перед кроватью, она осветила часть комнаты, ту, где возник в полумраке старинный портрет.

Несколько минут Пианист смотрел на лицо молодой женщины, взиравшей на него с портрета на стене. Рука Мастера была не слишком тверда, хотя тот, кто рисовал ее, несомненно, испытывал пылкую страсть к молодой герцогине.

Лицо как лицо, кроме поразительной молодости, которая быстро проходит – ничего особенного. Но печать гибельности остается на ее челе. Она знает, что развязка близка и страшно грустит от этого ясновидения. Хорошо, что она рано ушла, потому что в старости она была бы отталкивающе некрасива – он один мог увидеть ее и дряхлой старухой – людям не дано такого видения, и это тоже их счастье.

Герцог разлюбил бы ее очень скоро, проживи она все эти годы рядом с ним. Скорее всего, в его душе ничего не оставалось бы от этого чувства – вечной любви – так они это называют. Наверное, и о ней поведал им Данте, получивший страсть вместе со всеми иллюзиями, метаниями и заблуждениями.

Ничего бы не осталось от этой любви, а теперь все еще живет великолепная легенда

– Вы выиграли, Миледи, – усмехнулся он, обращаясь к портрету, – и ранним своим уходом совершили невозможное, то, что при других обстоятельствах вам никогда не удалось бы.

Сегодня вечером ему самому предстояло увидеть, какой она была на самом деле, ведь художник мог и беззастенчиво лгать. Недаром старик оставил этот портрет в комнате, в которую потом практически никогда не заходил. Но Пианист не стал торопить события. Он не стал делать сам того, от чего отговаривал других.

Старик еще крепко спал в тот момент, когда Пианист принял решение. Он понял, что надо действовать. И он склонился перед спящим Стариком. Тот даже не пошевелился, но ощутил в душе странное волнение. Он пытался вспомнить что-то старое и забытое, казалось бы навсегда.

Вдруг он ощутил невероятную легкость, а в следующий миг перенесся куда-то, а может, и вознесся, по-другому трудно было определить такое состояние его окрыленной души. И он увидел высокий и светлый холм, залитый светом восходящего солнца, и понял, что это рай, тот самый рай, куда в свое время ступила нога Данте. Прекрасное существо в белом, то ли Муза, то ли Ангел небесный предстало перед ним. И он услышал голос, кто-то спрашивал его в тот самый миг:

– Но как ты здесь оказался. У тебя есть тело, а все остальные бестелесны.

Герцог смотрел на своего собеседника молча и улыбался. Он ощущал себя как Данте, и понимал, что негоже ему пасовать, если уж он сюда на самом деле так неожиданно попал.

– Я не ведаю этого, – каким-то странным чужим голосом произнес он, и представил себя дремучим стариком. – Но раз мне удалось это, могу ли я побыть немного в этом пространстве?

Существо, которое было, скорее всего, Ангелом небесным, не говоря больше ни слова, уступило ему дорогу, и он шагнул на те благоуханные поля, в тот мир, в который невозможно было попасть в реальности. Но он там был, и счастливчику оставалось лишь парить и блажить, испытывая невероятную радость, ведь здесь царили чувства – самые высокие и прекрасные чувства. Вся их прелесть на земле со временем притупляется, если не исчезает вовсе. Вот и не может никто из живущих понять, что же такое рай. Его нельзя осмыслить, а можно только почувствовать всей кожей, каждой ее клеткой.

№№№№№№№№

Оказавшись здесь, на такой высоте, человек очень быстро привыкнет к блаженству и не захочет ни за что на свете прощаться с прекрасным, восхитительным этим миром. И как же ему тяжело снова возвращаться туда, где он страдал и не находил себе покоя.

И все-таки в глубине души герцог понимал, что еще не пришло его время для того, чтобы оставаться здесь и предаваться спокойному блаженству в райских кущах. Потому Старик суетливо оглядывался и ждал чего-то невиданного. Он представил себе, какое негодование это должно вызвать у Ангела, все еще за ним следившего. И радость, еще недавно владевшая его душой, становилась все менее значительной, пока, наконец, не исчезла окончательно, а вместо нее тоска и пустота охватили его сознание. И это должно было потрясти Ангела, если он умел читать чужие мыслиИ понял в тот же самый миг герцог, что ни ад, ни рай сами по себе не имеет никакого значения, важно только наше отношение к ним. Здесь он не видел, не находил Таис, потому таким пустым показался ему благоуханный этот мир.

Данте не мог поднять глаз на Беатриче, но это не мешало ей оставаться рядом с ним, а он не находил в раю своей возлюбленной, вот и вся разница между ними. Такое любого может повергнуть в уныние. Сознание медленно возвращалось к нему, Старик просыпался в собственной постели, только какое-то странное чувство не оставляло его души. И он знал, что в таком состоянии останется до самого вечера, до следующего сна, пережитое, сон, переходящий в явь не покинет еще долго. Такое с ним случалось и прежде, но теперь, когда в его замке поселился странный гость, все имело особенное значение.