Тамара Злобина - Я выбираю любовь. Любовный роман

И все мои страхи развеялись мгновенно: друг Александра целиком захватил внимание. Он словно фокусник жонглировал словами и темами, ни на минуту не оставляя наедине с собой. Теперь уже молчал Александр, лишь иногда вставляя пару-тройку слов, чтобы угомонить не в меру разговорившегося друга.

– Знаете, Тамара, как Санёк называет вас? – веселился Михаил.

– Интересно как? – подхватила игру я.

– Михаил, остановись! – предупредил Александр. – Иначе поссоримся.

– Но почему, Санёк? – не понял тот, кидая на друга полу-удивлённый взгляд.

– Потому, что я должен сказать это сам! – без тени улыбки ответил Санёк.

– Сам – так сам! – с готовностью согласился Михаил. – Хозяин, как говорится, барин. Мы, извозчики, люди подневольные: нам платят – мы везём…

На некоторое время в салоне воцарилось молчание. В воздухе повисла некая неловкость: то ли Михаил обиделся на слова друга, то ли ему надоела пустая болтовня. Только возле самого театра, он повернулся ко мне и сказал:

– Хорошего просмотра, Тамара! Мы с супругой пару дней назад были здесь – ей понравилось.

Потом обратился к Александру:

– Значится так: не обещаю, но постараюсь быть на этом же месте к половине первого…

– Спасибо, друг! – просто, без тени обиды ответил Александр, подавая Михаилу руку. – Пока?

Тот дружески пожал её в ответ:

– Пока!

И я вздохнула с облегчением: всё нормально – мне просто показалось.

Пожалуй, этот вечер был самым счастливым в моей жизни за последнее энное количество лет. Александр, видимо, решил удивить меня: цветы, театр, ресторан. Он вёл себя так непринуждённо, так естественно, словно именно этим занимается всю свою жизнь. Я же, ощущая на себе изучающий, внимательный взгляд соседа, чувствовала себя неопытной провинциалкой.

Цветы меня порадовали, оперетта «Летучая мышь» развлекла, а ресторан – совсем доконал. Как я не старалась быть лёгкой, свободной – мне это плохо давалось.

Мы сидели в уютном зале ресторана, пили коктейль, который ничем не напоминал молочный, и разговаривали. Александр задавал вопросы о Средней Азии, о людях, природе, о моей семье. Я старалась отвечать как можно проще и немногословнее, стараясь ни словом не обмолвится о том, что вспоминать совсем не хотелось. Однако, честно призналась, что мы с мужем развелись, когда Игорьку было всего три года, что сын сейчас остался с мамой, что я приехала сюда с единственной целью: заработать на переезд в Центральную Россию. Так и подмывало сказать, что совсем уж не за тем, чтобы «заводить шашни», как выражается иногда Марина. Не смогла сказать: побоялась обидеть Александра.

Кое-что и мне удалось узнать о своём спутнике: его жена Валентина и маленькая дочь Алёна погибли в автокатастрофе, и вот уже четыре года он один. Было видно, что эта рана до сих пор не зажила: Александр говорил о них с такой болью, что я пожалела о том, что задала ему этот бестактный вопрос. Поэтому сразу перевела разговор на другую тему: призналась, что нас с Мариной очень поразил город Владивосток, в который мы попали на время по прихоти капризной судьбы.

– Есть что-то схожее со Средней Азией, – ответила я на очередной вопрос Александра. – Мне представлялось, что климат здесь намного суровее. Но оказалось, что зимы здесь почти такие же… Конечно, воздух совсем иной: слегка солоноватый с горчинкой. И влажность.

– Ничего не поделаешь, – отреагировал Александр, – океан даёт о себе знать.

Говорили мы с Александром много и заинтересованно. Особенно легли на душу его слова:

– Когда несколько дней тому назад в автобусе вы, Тамара, подняли на меня глаза, я невольно вздрогнул: показалось, что на меня смотрит моя Алёнушка. Если бы вы видели свои глаза в этот миг! В них столько всего было: и робость, и испуг. И боль, и печаль, и надежда, и растерянность… Но боль была – кричащая!… Мне даже плохо стало от этого взгляда. Он молил, звал на помощь… Такой взгляд был у моей девочки, когда я уходил в тот злополучный рейс, а они с Валей провожали меня… Такой, или почти такой…

– Александр, – отреагировала я на его признание – может быть, тогда нам не стоит видеться, если это невольное сходство мучительной болью отзывается в вашем сердце?

Александр даже в лице изменился, а голос выдал хрипотцу:

– Не делай этого, Тамара! Прошу тебя… Другой такой потери я не перенесу…

И я ничего не смогла ответить на этот крик души: вдруг все слова утратили свою силу и убедительность.

Когда мы вышли, наконец, из ресторана было уже за полночь. Площадь перед рестораном покрыл небольшой снежный покров – шёл снег. Хоровод снежинок падал с неба, кружа и порхая, как в медленном вальсе. Снег и разноцветные, мерцающие огни сделали своё дело – город казался сказочным и немного волшебным.

Видимо, эта сказочность и сбила меня с толку, а может выпитое вино, и я предложила доехать на автобусе, мысленно представив сколько Александру пришлось потратить.

Его взгляд вновь стал слегка удивлённым и стальным. Мужчина смотрел на меня, как на некую незнакомку. Странное дело: я прекрасно осознавала, что не должна так поступать, что он не заслужил такого отношения, что горожу полную чушь, и не могла остановиться:

– Но если вы, Александр, решили подождать Михаила, то я не смею вас задерживать.

Спутник посмотрел на меня с непониманием, даже, как мне показалось, с досадой и сказал, словно окончательно разочаровавшись во мне:

– Вы уж извините, Тамара, но воспитание не позволит мне оставить девушку одну посередине улицы… Сначала я провожу вас до того места откуда взял… А уж потом отправлюсь на все четыре стороны, как предложили вы.

– Ну, вот и всё! – испугалась я, мысленно кляня себя. – Вся «любовь» и закончилась! Как некстати ты, сударыня, изволишь «шутить»… Выглядишь, как завзятая любительница лёгких приключений. Осталось только сказать: – «Сколько я вам должна? И получить пощёчину.

Захотелось плакать. Или отхлестать себя по щекам, как однажды в детстве, когда мама за какую-то провинность оставила меня в углу, а сама ушла в магазин. Когда она вернулась через три часа, я была вся зарёванная, с пылающими щеками, потому что не на шутку отхлестала себя.

Больше в угол мама меня не ставила. И после этого случая все проблемы мы пытались решать мирным путём. Если она говорила: -«Ну, что, дочь, садимся за стол переговоров?» – то, я понимала, что сделала что-то не так, и начинала лихорадочно соображать чем провинилась на этот раз.

Через несколько минут подкатил Михаил.

– Не замёрзли? – поинтересовался он, открывая дверцу. – Садитесь быстрее.

По дороге в Артём, у меня было почти такое же состояние, как тогда, в детстве. Хотя теперь я знала точно, что сделала не так.