Юлия Харченко - Прошу и обещаю. Повесть

Когда я вернулся в комнату, беременная женщина внесла поднос, на котором лежали лепешки из серой муки, омлет с овощами, коричневая густая смесь, кофе с молоком, и круглые золотистые котлетки. Следом за женщиной влетели четверо детей. Когда они стали кричать друг на друга и драться, я велел им замолчать. Они сию же минуту успокоились и вышли из комнаты в сопровождении женщины. Следом в комнату, покачивая бедра, вошла очень красивая ухоженная женщина с фигурой кинодивы с тонкими восточными чертами лица, распущенными, черными, как смоль, густыми волосами, безупречным макияжем. Ее гордый взгляд излучал уверенность и решимость, бросал вызов, хотелось сжать ее в объятьях и пуститься с ней во все тяжкие. Она стала напротив большого зеркала в выгодном для нее ракурсе, и, посмотрев в него, собрала губы в поцелуе. Ее речь полилась спокойно, как журчащий ручеек, на неродном мне, но отчего-то понятном языке:

– Как ты спал, мой дорогой? Ты едешь сейчас в офис? Подвезешь меня до салона?

Значит, где-то есть офис, где я работаю. Как же узнать куда ехать?

– Я попрошу шофера, чтобы через полчаса машина была готова, да, дорогой?

– Да, – ответил я.

Она подошла и чмокнула меня в щеку. Мое сердце бешено заколотилось – одного прикосновения этой женщины хватало, чтобы возбудиться. Затем красавица так же, покачивая бедрами, медленно удалилась.

Когда я, наконец, приступил к пище, в комнату постучали. Стук повторился и, когда дверь отворилась, в комнату вошла простая по сравнению с предыдущей, но приятной наружности молодая девушка, с большими грустными карими глазами и длинными темными волосами, собранными в конский хвост. Она плюхнулась ко мне на кровать, и чмокнула меня в ухо, так громко, что я на минуту потерял слух.

– Ахмед, – наконец-то я услышал свое имя. – Я хочу все узнать о семейном деле, возьми меня сегодня тоже с собой в офис, пожалуйста. Я тебе докажу, что я все помню и уже могу сама начинать работать, если Аллах позволит. Честно. Прошу тебя, и не злись на меня за мои приземленные желания. Я очень хочу быть умной и чтобы ты мной гордился.

Когда она подскочила, я, наконец, смог рассмотреть ее. Она была совсем низенького роста, достаточно симпатичной молодой женщиной, однако один глаз смотрел постоянно куда-то в одну точку и я понял, то она им не видит. Женщина обхватила мою шею маленькими, как у ребенка, ручками так, что я не знал, как отреагировать на это проявление нежности и радости. Я почему-то хмурился, хотя в глубине души меня это и радовало. Я не мог разобрать, почему проявить свои истинные чувства я не мог, ведь я являлся представителем другой расы, где любая женщина могла быть более успешной и независимой от своего мужчины.

Мое настоящее «Я» согласилось, и я произнес:

– Хорошо, я возьму тебя, если это так тебе интересно.

Она чмокнула меня, ее грустные глаза просияли, как у ребенка, получившего сладость. Она напомнила мне моего игривого кота, доброго, ласкового и преданного, смотрящего на меня с обожанием.

– Последние годы жизни мой отец тоже работал на нефтяной скважине. Он приходил домой вечером уставший, и когда мы с мамой садились около него, он нам рассказывал о своей работе: что делал, кого видел. Он повторял рабочие фразы и диалоги как профессиональный актер, разными голосами. Я не помню, что именно он говорил… – ее голос стал дрожать и срываться. – Впрочем, это неважно.

– Почему, важно, – мне хотелось, чтобы девушка выговорилась, но она посмотрела на меня удивленно.

– Ты, правда, хочешь это услышать? Я самая счастливая женщина, а ты один такой мужчина, знаешь? После того, что ты сделал для меня: ты спас меня от голодной смерти, когда взял меня в жены, и ты всегда ко мне хорошо относился, заставляя жен принять меня, как сестру, поэтому я навсегда благодарна тебе! Я самая счастливая женщина, Ахмед. Ты хороший мусульманин. Спасибо Ьогу, который дал нам возможность встретиться, о любимый!

Невероятно, эта женщина назвала меня лучшим мужчиной, а я знаком с ней только не больше получаса. Хотя, я понимал, что эти слова не относились ко мне, и она, действительно, счастливая женщина, потому что встретила мужчину, с которым у нее никогда не будет материальных проблем.

– Ахмед! – обернулась она, на выходе. – Я знаю, что ты женился на мне только во имя любви к Богу, и священному Корану, который говорит, что надо заботиться о сиротах и инвалидах, но скажи, ты что-то когда-либо чувствовал ко мне? Ты когда-либо хоть капельку любил меня?

Я не знал, что сказать, вся история вводила меня в состоянии шока, я мысленно переваривал всю информацию, но какая-то другая моя часть, мое «я», овладевшее моим телом в то мгновение было гордо за себя. Наверно, тот человек, истинный хозяин этого дома, не испытывал к этой девушке никаких чувств, но настоящее «Я» уже любило ее.

– Не знаю, что было до этого, не помню, как складывалась моя жизнь раньше, но разве неважно то, что я чувствую к тебе сейчас? Я привязался к тебе, – ответил я, после чего девушка улыбнулась и хлопнула дверью.

Через час я, шофер и две женщины, сидели в черной представительной машине с затемненными стеклами. Каждая из них была по-своему прекрасна. Из манеры разговора я понял, что Айя, жена Ахмеда с внешностью кинозвезды, направляющаяся в салон, относится к Ануар, сироте, как к нищей приспособленке, просящей милостыню, при этом саму себя таковой не считает. Ануар была для нее только сиротой и инвалидом, а не женщиной, частично занимающей место в жизни мужа и в каком-то смысле соперницей.

– Дорогая, почему бы тебе как-нибудь не пойти со мной в салон? Там приведут в порядок твои волосы, и попытаются что-то сделать с твоим лицом. Женщина должна следить за собой.

– Нет, спасибо, – сказала Ануар, опуская глаза. – Не сейчас, как-нибудь в следующий раз, но спасибо.

– Как хочешь, дело твое. Спасибо, дорогой, я пошла! Вернусь домой на такси, не переживай за меня! – сказала она, захлопывая за собой дверь, когда машина остановилась.

Машина свернула на перпендикулярно лежащую улицу, и понеслась, обгоняя переходящих дорогу пешеходов. Я задумался, как так случилось, что я не встречал в своей жизни настолько добрых, чистых и любящих, как Ануар, и что, если бы не попал в шкуру этого мусульманина, то, возможно, не встретил бы никогда. Но возможно это только первое впечатление, а оно иногда бывает обманчивым. С другой стороны физически меня тянуло к той, другой, обладающей сексуальностью и необузданностью дикой лошади. Такую ценную кобылу не будут портить седлом из-за ее красоты и свободолюбия. Она явно стоила дорого, и была настоящему мне не по зубам. Но сейчас, будучи в другой шкуре я мог бы рассчитывать на ее компанию, думал я.