Влада Деново - Лисьи огни

– То есть вот так сразу? Вы меня совсем не знаете, даже рекомендательного письма не потребовали!

Я вспомнила своего предыдущего работодателя, который расспрашивал меня по меньшей мере час, прежде чем утвердить на должность служанки в своем доме. Краткий расспрос об умениях превратился в экскурс в мою родословную вплоть то того, были в моей семье предки с другого континента, алкоголики и воры.

– Я не плохо разбираюсь в людях, – пожал плечами Максимилиан.

Я снова поймала себя на том, что разглядываю его. На сей раз объектом моего внимания стали почему-то его ступни. То обстоятельство, что в моем присутствии находится малознакомый мне босой мужчина в одном халате, не давало мне почувствовать себя уверенно. Когда мой взгляд неосознанно скользнул выше, по его талии и груди и остановился на шее, где беззащитно билась жилка, на лице Максимилиана расплылась торжествующая улыбка. У меня тотчас родилась твердая уверенность, что под халатом у него ничего нет.

– Так вы остаетесь? – продолжая улыбаться, спросил он.

– Если меня устроит жалование, – я поднялась и поправила смятое платье, надеясь скрыть растерянность, – Я поговорю с госпожой Адель, и если решу остаться, то приступлю к своим обязанностям сегодня же.

– Это уже лишнее, выглядите вы устало, будто ночь не спали, а потом прошли через весь город пешком. У вас будет своя комната, где вы сможете отдохнуть. Я долго мирился с присутствием пыли в своем доме, поэтому смогу потерпеть еще один день.

Кивнув, я поторопилась к выходу. Уже закрывая дверь, я задержалась, разглядывая его профиль в клубах дыма.

«Даже если жалование будет не такое уж и большое, я все равно останусь. Я просто обязана потрогать его волосы», – решила я.

Открыв глаза, я увидела в окне рядом с кроватью предутреннюю синеву. Часы показывали 4:30.

Я смутно помнила, как добралась вчера до своей новой спальни, потому что после разговора с экономкой напряжение, в котором я пребывала весь день, спало, и я с особой остротой ощутила все пройденные за день километры. Также мне удалось вспомнить, что размер жалования меня приятно обнадежил. Нужно будет отправить маме и брату письмо, что я благополучно устроилась. И попросить прислать вещи.

С собой у меня ничего не было, только одежда, что была на мне, да гигиенические принадлежности вроде зубной щетки. Госпожа Адель одолжила мне свою ночную рубашку, которая мне едва прикрывала колени, а ей вероятно доставала до щиколоток.

То ли я легла слишком рано, поддавшись усталости, то ли на новом месте спалось плохо, но заснуть вновь мне не удалось. Откинув свои длинные темные волосы, гладкие и тяжелые, становившиеся орудием пытки в летние ночи, я поднялась и подошла к окну.

Оно выходило на широкую улицу, вымощенную серым камнем, все еще освещенную фонарями. Их погасят где-то через час, а пока можно было полюбоваться на просыпающийся город, молчаливый, но дышащий спешащими по своим делам молочниками и пекарями. Скоро по камню застучат колеса тележек с провизией и исчезнет эта позванивающая свежая тишина.

До рассвета час, а спать совершенно не хочется. Мое платье в сушилке и вряд ли высохло за ночь. Я могла бы высушить его утюгом, но не хотелось бы перебудить весь дом в его поисках. Может, сделать себе чаю и подождать пока экономка проснется?

Расположение кухни я помнила, поэтому без труда добралась до нее и поставила на огонь чайник. В шкафчике хранилось несколько сортов чая и кофе, что для меня, выросшей в деревне, было неслыханной роскошью. Осмотрев содержимое железных банок, я остановилась на самом крупном сорте чая. Спустя несколько минут я шла по коридору, осторожно неся перед собой расписанную фарфоровую чашку.

«Разбить такую чашку было бы преступлением», – мелькнула мысль.

Путь обратно лежал по тому же коридору, что вел до гостинной. Проходя мимо полуоткрытой двери в нее, я заметила внутри свет и не могла не заглянуть. На столе стоял тот же подсвечник с догорающей свечой, а рядом с ним на толстом узорчатом ковре безмятежно спал мой новый хозяин. Подтянув колени к груди и обняв подушку, во сне он был, как и большинство мужчин, похож на ребенка. На расстоянии вытянутой руки лежала раскрытая книга.

«Ему не холодно? А если и холодно, то что мне делать? Разбудить? Накрыть одеялом? Слишком фамильярно. Я тут и дня не проработала, а уже лезу. Может он всегда так спит», – подумала я.

Длинные серебристые пряди разметались вокруг головы Максимилиана, окружив ее точно лунным сиянием. В неверном утреннем полусвете они казались мехом экзотического животного, и мне почудилось, что коснувшись их, я коснусь блестящего лисьего меха. В отличии от волос, брови и ресницы Максимилиана были такими же темными, как мои. В груди что-то предательски шевельнулось. Примерно то же ощущают дети, увидев в руках другого ребенка дорогую и красивую игрушку, которую им никогда не купят.

Нет, нет, взять себя в руки! Это просто красивый мужчина, да, признаю, чертовски красивый, но любоваться можно и на расстоянии! Такие выбирают в спутницы женщин под стать себе, таких же красивых и самовлюбленных, так что и заглядываться нечего. Но какие у него волосы!

Спустя буквально четверть часа я буду думать, что это было наваждением и проклинать себя за глупость, помимо прочего сгорая от стыда и чувствуя себя неловкой деревенской дурой. Но в тот момент я просто опустилась рядом на ковер и, ни секунды не колеблясь, протянула руку. Однако коснуться серебристой пряди не успела, встретившись со взглядом зеленых глаз. В тени волос они казались изумрудными, словно подсвеченными изнутри.

– О, – только и смогла вымолвить я. – Я могу все объяснить!

Максимилиан бесшумно сел и вынул из моей одеревеневшей (как впрочем и мой мозг) руки чашку. Попробовав, он одобрительно кивнул.

– Неплохо, но в следующий раз добавляйте побольше молока. И сахара. Люблю сладкое.

Несмотря на то, что лицо у него было еще расслабленным после сна, оно уже начинало приобретать насмешливое выражение, как если бы он застал меня за кражей конфет с праздничного стола. Не знаю, чем бы закончилась эта неловкая ситуация и сколько еще мне бы пришлось краснеть, если бы в дверь не позвонили. Максимилиан вопросительно поднял брови:

– В такую рань? Стало быть, у нашего гостя действительно важное дело. Будьте добры, оденьтесь более подобающе и подайте чай на две персоны.

Чай был подан с задержкой: все валилось из рук. Когда я наконец вошла в гостиную, Максимилиан беседовал с усатым незнакомцем средних лет, беспокойно ерзающим в кресле. Тот то и дело трогал узел галстука, то расслабляя его, то вновь затягивая.

– Я надеюсь наш договор останется в тайне. Вы же понимаете, как я рискую собственной репутацией, появляясь здесь, – проговорил посетитель, несколько раздраженно принимая из моих рук чашку с чаем.