Яна Саковская - Рука об руку

Но для нас Виктор подготовил другую версию. Прежде, чем начитывать рассказ, он называл место, откуда он приглашал нас слушать рассказ, и говорил, как туда лучше добраться. Если не на велосипедах, а на такси или общественном транспорте, то мы с Марселлой по дороге слушали историческую справку, а в конце её Виктор говорил, куда сесть, куда смотреть, на что обратить внимание. И потом начиналась история.

– Как тебе? – спрашиваю я у Марселлы, вынимая из уха маленький наушник. Мы сидим на площади Дам, на веранде модного кафе. Я бы сюда, наверное, не пошёл, да и Виктор, насколько я его знаю, тоже бы не пошёл, но, похоже, в этом и был его интерес: побыть в месте, в котором он бы при обычных обстоятельствах не очутился, и понаблюдать, как выглядит мир оттуда. Это предпоследняя история книги.

Марселла не торопясь также вынимает наушник и делает глоток уже остывшего кофе.

– По-моему, у Виктора получилась замечательная книга. В эти истории легко верить, а в этих героях легко узнать себя. Просто люди, которые встречаются с жизненными трудностями и решают их, то успешно, то не очень.

– Да! – подхватываю я. – В этой книге он как будто самоустранился как автор и создатель истории и остался просто как наблюдатель происходящей жизни.

– Как фотограф, – вставляет Марселла, и она опять проницательна и точна.

– Да. И я же видел его заметки на компьютере: он тщательно прорабатывал каждого персонажа, – но при чтении кажется, что это просто люди.

– И ещё от книги остаётся лёгкое и воодушевляющее ощущение, что каждая жизнь, какой бы она ни казалась обыкновенной, на самом деле достаточно особенная и достойна книги…

У неё вибрирует телефон, и она смотрит на экран.

– Оливия подтверждает, что они с Фредериком ждут нас к 7 на ужин. Пойдём в номер, отдохнём и приведём себя в порядок?

– Сначала селфи, – напоминаю я, пододвигаю свой стул к её стулу и достаю телефон.

Фредерик оказался преподавателем истории искусств из Франции, который переехал в Амстердам ради Ван Гога. Оливия за год выучилась разговаривать по-французски, и, накрывая на стол, они переговаривались по-французски. А мы с Марселлой переглядывались и улыбались. Я думал, что мне будет странно видеть Оливию с другим мужчиной, однако нет. К моменту, как мы разобрались с горячим, я обнаружил, что искренне рад, что её личная жизнь так быстро сложилась. Кстати.

– А как вы познакомились?

– Последний рассказ Виктора, про медленное рассматривание картин. Я долго сидела перед этими подсолнухами, несколько раз подходила ближе, рассматривала, а потом садилась на место. И вот в очередной раз, возвращаясь к скамейке, я обнаружила, что рядом сидит интеллигентного вида пожилой господин, – Фредерик, слыша эти слова, улыбается. Общий разговор мы ведём по-английски, который он понимает и на котором он изъясняется с сильным французским акцентом, но вполне сносно. – Когда я села рядом с ним, я вдруг почувствовала… волну уюта, что ли. Как будто это и есть моё место, как будто так было всегда и так должно быть. И мы познакомились.

Оливия изменилась. Постриглась и покрасилась в блондинку, встретила нас в строгом и стильном костюме с тонкой вышитой цветочной линией вдоль лацканов пиджака и манжет, в туфлях на каблуках. Я бы сказал, что она помолодела. И выглядит очень счастливой.

– Вспомнила! – она встаёт из-за стола, подходит к бару и достаёт бутылку сидра. Похоже, что того самого. – Последняя. Приберегла для Амстердама в Амстердаме. Это наконец-то свершилось

Они смотрят на меня, ожидая тост.

– Я вспоминаю твой прошлогодний тост, Марселла. Я повторю его почти в точности. За то, что делает нас живыми.

Мы чокаемся, я делаю глоток и позволяю магии этого напитка вскружить мне голову и возвеселить сердце. Будь благословенно всё.

«В такие моменты, мой друг, я готов благословить даже твою смерть».

«Скажи всем, что я очень вас люблю».

– Виктор говорит, что очень любит нас, – не задумываясь, говорю я, уставившись в стакан. Сглатываю подступивший к горлу ком и поднимаю взгляд. Фредерик, вежливо улыбается, а женщины смотрят на меня блестящими глазами.

– Я бы попросила тебя передать ему, что мы его тоже навсегда любим, но я думаю, что он знает, – улыбается Марселла.

– Марселла говорила, что вам остался последний рассказ? – спрашивает Оливия. Она смотрит мне в глаза, и взгляд её полон любви и грусти

– Да. Завтра думаем пойти к «Подсолнухам».

Она прикрывает глаза и молчит немного. Улыбается и открывает глаза.

– Тогда лучше пораньше, а то там обычно толпа. Да! – она отодвигает стул и встаёт. – У нас ещё есть яблочный пирог и мороженое. Мне кажется, что они составят отличную компанию сидру. Фредерик, давай уберём лишние тарелки и поставим десерт.

Провожая нас, Оливия долго-долго обнимает меня. Отстраняется:

– Спасибо за столько времени жизни, проведённого вместе. В добрый путь.

Я утыкаюсь лицом в её плечо и глубоко дышу. Подняв голову, замечаю два мокрых пятна на ткани пиджака.

– Будь очень-очень счастлива, – от всей души желаю я, обнимаю её напоследок, пожимаю руку Фредерику, и мы с Марселлой идём к такси.

В номере я отдыхаю, лёжа на кровати, читая комментарии к моим записям и ленты соцсетей, а Марселла открывает ноутбук и ещё час работает: набирает электронные письма, коротко разговаривает по Skype с начальником нашего юридического отдела, по двум вопросам спрашивает моего мнения, записывает и отсылает видео обратной связи авторам одного проекта, которым мы решили отказать в инвестициях.

– Скажи честно: тебе нравится эта работа?

Марселла перестаёт стучать по клавишам, склоняет голову набок и думает. Оборачивается ко мне.

– Да, Амстердам. Я счастлива разделить с тобой это дело. И отдельно я счастлива, что мне оно нравится само по себе, а я нравлюсь себе в нём. Спасибо тебе, что предложил эту работу.

Она долго смотрит на меня, и её глаза наполняются слезами. Она бросается ко мне, ложится рядом, обнимает, всхлипывает. Думаю спросить, что с ней, но на самом деле я знаю, что с ней.

Завтра последний рассказ.

Последний из рассказов этой книги – про молодого человека и девушку, которые живут каждый своей жизнью, а раз в неделю встречаются, идут в галерею и занимаются медленным изучением какой-нибудь картины. По два часа сидят перед картиной, делают пометки в блокнотах, девушка тихо надиктовывает приходящие мысли на диктофон, готовя выпуск по истории искусств, а парень перерисовывает в разных стилях детали картины или схематично картину целиком. Потом они направляются к нему или к ней и медленно любят друг друга. Когда девушка умирает от передозировки наркотиков, парень приходит в галерею в обычное время, выбирает картину и долго, долго и внимательно рассматривает её. Конец рассказа.