Лев Голубев-Качура - За что, Господи? Роман

Не врёт, решил Кирилл, но нужно ещё Светку более подробно расспросить. Может, ещё что-нибудь выужу.

Эти мысли, идущие параллельно слушанию, ничуть не отвлекали его, а только помогали выстраивать логическую цепочку последующих действий. Наконец Николай замолчал, вопросительно поглядывая то на него, то на жену, как бы спрашивая – ну, что скажете, особенно вы, тесть? Видок то у вас, наконец-то объявившийся тесть, не ахти какой респектабельный. Ехал-то к дочери с зятем знакомиться, мог бы и поприличнее одеться, ведь первая встреча всё-таки…

Кирилл всё это читал у него на лице, в его глазах, словно в раскрытой книге, и понимал – сейчас, в такой ситуации, у зятя нервы натянуты как гитарная струна. Не стоит обижаться, да и место не располагает. Нужно держать себя в узде, и не обращать внимания на некоторую недоверчивость и критичность ко мне. Придёт срок – выйдет отсюда, тогда и поговорим за чашкой «чая».

– Не помнишь фамилию следователя, ведущего твоё дело? – поинтересовался Кирилл, когда зять закончил своё горькое повествование.

– Кто будет вести дело, не знаю, а первый допрос проводил Акишев Ерлан Абзалович.

– А номер кабинета, где тебя допрашивали, случайно, не запомнил?

– Не пойму, зачем вам все эти подробности? – пожал плечами Николай.

– Коленька, – вступила в разговор Светлана, – папа не из праздного любопытства спрашивает. Может, он сможет каким-то образом помочь нам…

Как же, так и читалось в скептическом взгляде зятя, в таком-то виде? Да кто его слушать будет? Но всё же решил ответить: «Во втором этаже. Кабинет… номер… шесть.

– Николай, до свидания, – попрощался Кирилл, пожав руку зятю. Крепись! Не буду вам мешать. – Света, я тебя снаружи подожду.

Выйдя на свежий воздух, Кирилл огляделся, ища куда бы примоститься, но вокруг ни одной лавочки! Казалось, полицейские специально их не поставили, чтобы посетители, не дай Бог, не вздумали здесь задержаться.

Остановившись у угла здания, Кирилл задумался…. Если исходить из рассказанного Николаем, то… машину угнал человек, знающий секрет отключения противоугонки, или… имеющий навык вскрывания автомашин такой марки, то есть, «специалист». И, третий случай – у угонщика был комплект ключей: или украденный, или скопированный. Николай говорит, что ключи он не терял, они у него всегда с собой…

Я, ему склонен верить. Он показался мне человеком правдивым и достаточно смелым, чтобы признавать свои ошибки. Думаю, нужно трясти Светлану…

А она, как говорится, «легка на помине». Из дверей следственного изолятора показалась Светлана. Вид у неё был расстроенный, а в глазах стояли слёзы. Видно было, какого труда ей стоило их удерживать, чтобы они не полились ручьём.

Ему было очень жаль её, но что он мог поделать? Только успокоить, по возможности. Тёплая волна любви к своему ребёнку…, к такому беззащитному и, незаслуженно обиженному жизнью, накрыла его, и он несколько раз тяжело вздохнул.

– Света, я здесь! – позвал он дочь чуть охрипшим от волнения голосом.

– Папа, ну как такое могло случиться? Кто это мог сделать? Я знаю, это не Николай, я в этом твёрдо уверена…. Если бы это сделал он – он бы сразу признался, даже не сомневайся, он порядочный человек. Я же его всего-всего знаю.

– Постараемся быстро разобраться, Света. – Ты сейчас куда, в больницу?

– Да. Как я буду с больными разговаривать, ума не приложу…?

– Крепись. Всякое в жизни случается – и хорошее, и плохое…. Надеюсь, в полиции разберутся. – Кстати! Ты ходила к следователю насчёт свидания…, он расспрашивал тебя о Николае? Ну…, вроде…, выходил ли он из дома…, или куда ездил…? Или ещё какие-нибудь каверзные, уточняющие вопросы, он тебе не задавал?

Светлана, вспомнив проведённую с мужем ночь, чуть покраснела, а чтобы отец не заметил её смущения, быстро ответила – он только спросил, где был Николай в ту ночь? – А, где же он мог быть, кроме дома? – я так и сказала. – Ой, пап! Мне нужно бежать, я опаздываю и, чмокнув отца в щеку, убежала.

* * *

Кирилл, смотря вслед дочери, ещё немного постоял, а потом отвернулся, и решительно зашагал в следственный отдел, благо он располагался неподалёку. Подойдя к окошку дежурного, он попросил пропустить его к следователю Акишеву, в шестой кабинет.

Дежурный – стареющий сержант, долго, изучающее рассматривал его.

Кирилл прекрасно понял столь пристальное внимание со стороны полицейского к своей персоне. Ну, какое впечатление может производить человек с трёхдневной щетиной на лице, к тому же в не очень свежей рубашке? Да добавьте к полноте картины ещё и помятые тёмные брюки и, не чищенные несколько дней, старенькие сандалеты?

«Ваше удостоверение!» – потребовал дежурный с таким видом, словно надеялся, что у Кирилла его не окажется и он, с полным на то основанием, пошлёт его куда подальше.

«Порядок, есть порядок», согласился в душе Кирилл и, достав из нагрудного кармана пиджака, предъявил удостоверение.

А дежурный вновь стал пристально рассматривать Кирилла, словно до этого, он, в течение пяти или больше минут, не делал то же самое.

– По какому вопросу? – «рублеными» фразами продолжил допрос дежурный.

– По поводу наезда на пешехода.

– По поводу наезда на пешехода? По-нят-но…, по-нят-но…, протянул сержант и, подняв трубку телефона, проговорил по-казахски несколько фраз. Затем, выслушав ответ, возвратил Кириллу удостоверение.

– Проходите!

Кирилл поднялся во второй этаж и, подойдя к кабинету, на двери которой красовалась цифра номер шесть, а чуть пониже была прикреплена металлическая табличка с надписью сделанной серебром на тёмно-синем фоне «Ст. следователь Акишев Е.А», постучал в дверь. А услышав в ответ на свой стук «Войдите!», открыл.

В кабинете находились двое. Один – в полицейской форме – сидел за столом. Судя по количеству маленьких звёздочек на погонах и по одному просвету – старший лейтенант. Другой – в костюме, и с расстегнутым воротом рубашки, стоял у окна и что-то внимательно вычитывал в папке.

– Я бы хотел поговорить с капитаном Акишевым по поводу наезда на пешехода, – произнёс Кирилл, и посмотрел на стоявшего у окна человека в костюме.

– Вы, свидетель? – заинтересованно спросил тот, что у окна, и даже, как показалось Кириллу, вытянул шею в его сторону.

– Нет. Я тесть Николая Александровича Патина, обвиняемого в наезде.

Интерес к нему со стороны полицейских тут же пропал, и на лицах их появилось равнодушие, казалось, говорившее – ходят тут всякие, только работать мешают.

– Так, что же вы хотите от нас? – вновь спросил стоявший у окна, и представился: «Я капитан Акишев». Затем, продолжил: «Знаете…, следствие по факту наезда пока ещё в „производстве“, и мы ничего не можем сказать по поводу расследования», и пожал плечами…. А, что, собственно, вы хотели?