Вячеслав Ренью - Обрывки

Солнце перевалило за экватор небесного пути. Руки сорванцов давно высохли, были неоднократно измазаны, вытерты об штаны и рубашки и измазаны вновь, ссадины давно перестали чесаться. Ребята забыли о «добром» деле, которое они совершили и, соблюдая очередность, безуспешно пытались с расстояния нескольких метров воткнуть перочинный нож в старый пень, когда слежавшийся от жары сонный воздух над окрестными домами разорвал душераздирающий крик:

– Раз миллион Вашу мать! Засранцы! Загубили! Всех загубили! Под корень….-

Бабушка, конечно, могла на них поругаться, но так….

– Всех потопили! Курочек! Петушков! Злодеи! Лихоимцы! Спали вас антонов огонь! Вот отец с работы вернется, он вас поубивает! Обоих поубивает! По три раза!

Угроза отцом подействовала моментально….

Летний вечер в рабочем поселке поражает разнообразием красок и звуков. Треск ночных насекомых перемежается с шумом проходящей мимо электрички, надрывный звук доильных аппаратов смешивается в теплом воздухе с отдаленным боем ритмичной музыки танцплощадки. А краски?! Какие краски! Справа небо расцвечено фонарями центральной улицы, а с лева переулок скрытно убегает в пугающую черноту. Сполохи сварочного аппарата режут горизонт на юге, север отзывается в ответ вспышками далеких молний. Смех, лай собак, мычание и возня в хлеву, и вдруг, как по команде, в один момент – тишина. Тишина и звезды. Рой насекомых под колпаком фонаря. Кажется – всё! Улица вымерла. Но нет, есть ещё живые на бескрайних просторах вселенной! Вон зашевелилась ветви кустарника, и четыре зорких глаза заблестели надеждой. И уже громкий шепот звенит над пустотой:

– Брр! Холодно!

– А как жрать охота!

– Спит батяня! Спит, я тебе говорю. Видишь, и окно погасло. Пошли

– А вдруг как не спит? Страшно.

– Да спит! Спит! Индеец ты или нет?

– Чинганчгук не боится белых собак. Чингачгук настоящий разведчик.

– Тогда иди вперед.

– Ну, нет! Иди сам!

– Бледнолицый охотник будет прикрывать тылы. Сам знаешь, враги нападают обычно сзади. Пошли Игорюнь

– Ладно! Только прикрывай тылы как следует мой белый брат.

Две гибкие тени, крадучись и постоянно припадая то на одно, то на другое колено, скользнули на крыльцо. Рука взлетела вверх и застыла. Тени застыли вместе с ней. Прислушались. Затем рука упала вниз, и тени двинулись дальше.

Входная дверь предательски скрипнула. Дом встретил разведчиков подозрительной тишиной. Первый скользнул внутрь, второй как бы случайно задержался, осматривая окрестности. В этот момент раздались два хлестких выстрела. Это отцовский ремень со свистом впился в спину авангарда. Затем секундная пауза и дикий вопль бегемота:

– Уйаааа!!!! Аааааа!

Хлопнула дверь терраски. Удовлетворенный отец отправился спать.

Заиграла музыка на танцплощадке, ей ответил собачий перезвон, проехал запоздалый грузовик. Мир ожил….

За печкой трещал сверчок, наполняя пустоту темной комнаты звездным ожиданием. Андрей смотрел сквозь потолок на воображаемые звезды и горько вздыхал. На соседней кровати тонко всхлипывал несчастный двоюродный братец. Андрею было жалко его, жалко безвременно ушедших цыплят, хотя он ещё в силу своего возраста не мог осмыслить такого понятия как «смерть». Для него смерти не существовало. Для него не существовало ничего, о чем он не знал и с чем ни сталкивался в жизни лично. На свете не было ни пустыни Каракумы, ни города Урюпинска, ни Северного ледовитого океана. Не было даже несчастного угнетенного негра, бесконечно эксплуатируемого на жестоких плантациях капитализма. Того самого, о котором в те далекие времена очень любили рассказывать всяческие дяди и тети по радио и телевизору. Для Андрея не существовало никого и ничего кроме поющего за печкой сверчка, всхлипывающего на соседней кровати брата да звездного неба на невидимом в темноте ночи потолке.

И не было смысла думать о том, что в бесконечных просторах вселенной именно в этот момент происходят разнообразные события, многие из которых так или иначе будут связаны в дальнейшем с маленьким мечтателем….

Николай Петрович Одуванчиков покинул заводскую проходную на десять минут раньше положенного срока. Такое с ним случилось впервые. В жизни он стеснялся только двух вещей: своей фамилии и отпрашиваться у начальства с работы.

– Как дела, Коль? – улыбнулся в порыжевшие от неумеренного потребления табака усы сосед он же по совместительству вахтер на заводских проходных.

– Да пока не родила! – Громко прокричал привыкший к грохоту горячего цеха Николай. – Вот– вот жду первенца. Сына!

– Девка будет. Как пить дать девка. Я тебе как спесилист говорю. Если пацан, то он живот клинышком. Понимаешь, петрушка какая? А у тебе – девка родится.

– Типун тебе на язык. Дед! Ты чего глупости болтаешь?! Парень и только парень…. Если вдруг родится девка, в роддоме оставлю!

– Ну, ну. Самих вас ещё нянчить нужно, а оне плодятся как кролики. Раскудрит твою через коромысло, – пожелал соседу удачи бравый вахтер.

– Знаешь Василич?

– Чо?

– Ты – большой Мук.

– Как это? – удивился дед.

«Старый мудак», – подумал Николай и, улыбнувшись, нащупал в правом кармане пиджака набор ключей-головок позаимствованный у родного завода.

– Мудрец большой говорю. В смысле мудрый ты очень

– С мое поживешь – поумнеешь!

– Пистолет на веревку привяжи, чтобы снова в туалете не выпал. – Душевно простился с вахтером Николай и, ещё раз ощупав коробку с ключами, вышел на улицу.

«Своему сыну Сашке подарю. Вот родится сын – сразу и подарю!» – решил он и зашагал в сторону дома по ночному городу.

Издержки работы во вторую смену. Город спит, а ты его догоняешь. И лишь редкие огоньки…. Впрочем, Коле как деревенскому жителю это все очень нравилось. На ум приходили диковинные картины ночного. Когда на целой планете только ты, лошадь и звезды.

Дома у порога его уже ждала суетливая тёща. Сердце сразу ушло в пятки, а в душе разгорелся радостный костер предчувствий.

– Что? – сорвавшимся на фальцет голосом испуганно воскликнул Николай – Родила?

– Тетя Паша звонила она сегодня дежур…

– Мама! Скажите прямо: родила или нет? – нетерпеливо перебил суетливую женщину зять.

– Дык, знамо дело. Куда ж она денется. Сроки подошли. Тетя Паша звонила….

Окончание фразы Коля не дослушал. Он, уже неся в сторону роддома. Два квартала вниз, затем направо, мимо городского парка. У парка новоиспеченный папаша задержался, чтобы надрать цветов с клумбы.

– Это я Катьке! За моего сынка Сашку! Спасибо тебе родная! – рвал и приговаривал он словно оправдываясь перед невидимым садовником

За парком Коля свернул налево, чуть не сшиб проезжавший мимо легковой автомобиль. Водитель посигналил: «Мол, куда прешь?!».