Olga Mercurio - В ритме танца любви

Впрочем, пренебрегать достопримечательностями Рауль и Клэр не стали, хотя и собирались вначале обойти их стороной – они побывали на Елисейских полях и прошли под Триумфальной аркой. На Эйфелеву башню не поднимались, зато посетили самый высокий во Франции небоскрёб – Тур Монпарнас. Развернувшаяся с пятьдесят девятого этажа круговая панорама города заставила их провести там почти полчаса. Им везло – они не стояли в очередях, да и в целом в этот день по городу разгуливало до странного небольшое количество людей. Клэр старательно гнала от себя суеверные подозрения – ни один день в её жизни не был таким совершенным, даже наполовину. Единственное, что слегка омрачало её счастье – принципиальность Эмбриагеза. Он не позволил ей потратить ни единой монетки, расплачиваясь и за еду, и за транспорт. Девушка пообещала себе, что даже не посмотрит в сторону сувенирчиков и прочих безделушек вроде статуэток и украшений. И она держала своё слово.

Около восьми часов вечера они сидели в одном из Домов шоколада, наслаждаясь тягучим, сладким горячим напитком и невесомыми эклерами с белковым кремом.

– Ну как Вы себя чувствуете? – спросил Рауль, внимательно вглядываясь в личико девушки в поисках признаков усталости. Клэр улыбнулась ему:

– Если не брать во внимание то, что происходящее кажется мне абсолютной фантастикой и я периодически начинаю думать, что сошла с ума – всё просто прекрасно. Мне жизни не хватит, чтобы выразить Вам свою благодарность…

– Вообще-то, – задумчиво начал мужчина, – есть одна идея. Окажите мне небольшую услугу, и можете считать, что мы в расчёте. Только для этого придётся съездить в одно место.

Клэр была заинтригована. Что такого она могла сделать для этого человека?

– Хорошо, – девушка допила шоколад и, не выпуская из ладоней тёплой кружки, посмотрела в окно. За весь день у Клэр впервые возникло настолько чёткое осознание того, что она находится во Франции – в самом романтичном городе на земле, в столице мировой моды, в сердце французской культуры. Она откинулась на мягкую спинку изящного кресла, наблюдая за прохожими сквозь огромное, во всю стену, дымчатое коричневатое стекло. Шарм, элегантность, стиль, едва заметная небрежность или отполированная до блеска безупречность – все эти качества отличали парижан от гостей города. Клэр сама была такой гостьей, но сейчас она чувствовала себя частью этого мира и это грело ей душу. Хотя дело было не только в Париже… Был ещё неотрывный взгляд волшебно красивых карих глаз, меняющих свой цвет в зависимости от освещения с прозрачного коньяка на блеск кофейного ликёра… Был чарующий голос – низкий, мужественный, с чувственными нотками… Девушка знала, что идеальных людей не бывает, и для неё самой было бы лучше отыскать с десяток недостатков в Рауле. Однако пока что Клэр видела только один – Эмбриагез был слишком хорош.

В этот раз Клэр и Рауль спустились в метро. «Station Pigalle», – объявил механический голос. У девушки от изумления расширились глаза:

– Пигаль? Район красных фонарей? Боюсь представить, о какой услуге Вы хотите меня попросить.

Мужчина поперхнулся:

– Ох, простите, Клэр, я не подумал о том, насколько двусмысленно это может выглядеть. Можете быть спокойны, нам не в публичный дом и даже не в «Мулен Руж». Впрочем, если хотите…

– Нет-нет, – рассмеялась девушка. – Устройство парижского борделя никогда меня не интересовало. И кабаре кан-кан – заведение на любителя, я к ним не отношусь.

– Тогда мы не станем туда заглядывать. На Монмартре полно достопримечательностей. А забавно всё же получилось, – на красивом лице Рауля заиграла улыбка. – Надо же… Пигаль…

Над площадью Тертр сгущались сумерки. Было на удивление тихо, почти безлюдно, наверное, Рауль специально выбрал это время. Однако вскоре в безмолвную прохладу вечера стали проникать гармоничные звуки, сплетающиеся с пространством так естественно, что вскоре начинали казаться неотъемлемой его частью или даже стержнем, вокруг которого возводились дома, сердцевиной, от которой сетью вен и нервных окончаний разбегались улицы. По мере приближения к небольшому участку, затерявшемуся среди домов, виртуозная мелодия становилась чётче, аккорды выстраивались по звонкой струночке, прекращая рассеиваться в ненавязчивом гуле невнятных голосов, укрытых стенами зданий. Клэр замедлила шаг, разглядев небольшой оркестр, и в потрясении замерла, когда внезапная волна трезвучий взвилась встревоженной стайкой невесомых птиц, страшась пропустить хоть один звук, хоть одну, пусть даже самую тихую, ноту. Эмбриагез терпеливо ждал, пока она придёт в себя, наблюдая за её реакцией.

– Хотите, я познакомлю Вас с создателем этого чуда? – негромко спросил он, и, получив утвердительный ответ, окликнул дирижёра: – Гвидо!

Высокий, статный мужчина с густой копной тёмно-седых волос и в чёрном фраке обернулся и, явно обрадовавшись, двинулся им навстречу.

– Рауль! Вот это сюрприз! Здравствуй, – мужчины обменялись крепким рукопожатием. – Добрый вечер, прекрасная юная леди, – обратился к девушке Гвидо, сверкая белозубой улыбкой на смуглом лице. «Красавец», – Клэр впечатлили резковатые, будто высеченные из камня, черты лица и тёмные синие глаза. Он не был похож на француза, скорее, на цыгана, об этом говорило и его имя. Но держался мужчина величественно и гордо, как настоящий король. Собственно, он и находился в своём царстве.

– Здравствуйте, – поприветствовала его Клэр. – У Вас отличный оркестр, – восхищённо добавила она, разглядывая круглую сцену под лёгким навесом из дикого винограда и сидящую полукругом группу людей. В ней было около двадцати человек, мужчины и женщины в возрасте от сорока пяти – пятидесяти лет. Все были одеты в классические костюмы из плотной чёрной ткани, которая поглощала свет ярких огней, искусно спрятанных среди виноградных листьев. Отполированные инструменты, напротив, отражали блики, напоминая сверкающие огоньки, подмигивающие из густоты ветвей рождественских ёлочек. Музыканты дружелюбно помахали им кто рукой, кто смычком – скорее всего, они тоже были знакомы с Раулем.

– Я рад это слышать, – похвала девушки пришлась Гвидо по вкусу – мужчина обожал свой оркестр. – Что привело вас сюда? – обратился он к Эмбриагезу, имея в виду и его самого, и его спутницу.

– Во-первых, я не мог не проведать своего наставника, раз уж оказался в Париже, – пояснил Рауль. – Во-вторых, я привёз ему отличную новость в виде концерта на благотворительном вечере. Но я расскажу об этом позже…

– Потому что есть в-третьих? – догадался Гвидо. Эмбриагез ухмыльнулся:

– Проницателен как всегда, маэстро.

Дирижёр многозначительно посмотрел на ученика, но комментировать его высказывание не стал. Затем он кивнул молодым людям и, чему-то улыбаясь, развернулся и направился к площадке. Рауль обратился к девушке: