Андрей Смирнов - Евгений Онегин 2. Пьеса-поэма

…и вот дождливою порой,
объятый пламенем сомненья,
ведомый роковой судьбой
и пылким жаром нетерпенья

он возвращается в Москву,
столицу праздного веселья,
людских пороков, нищеты
и беспробудного похмелья.

Нелёгок путь его домой,
и душу разрывают думы,
и мысли тусклой чередой
печалят лик его угрюмый…

А за окном лишь серый мрак,
стена дождя и шквальный ветер
и капель стук колёсам в такт
и в ночь переходящий вечер.

С чужбины едет он домой,
изгнав тоску с души и ревность,
пять лет отдав на упокой
огня в душе, хранящей верность
(на протяженьи стольких лет
безбрежной боли и страданий)
тем чувствам, что белей, чем свет
и ярче молнии сияний.

Но время лечит, говорят,
и правда тут близка порою…
Иль бог помог надеть наряд
забвенья нашему герою?

Но та любовь была сильна,
и позабыть её не просто,
и хоть её разрушен остов,
в осколках, но жива она…

Она в глубоком заточеньи,
в далёком уголке души,
и воля стережёт паденье
в пучину адского влеченья,
пытаясь чувства заглушить…

Но разум, ставя цель благую —
«заставить сердце не любить»
не знал, что, выбрав жизнь такую,
лишает душу смысла жить.

И вот в надежде возродиться,
душевный обрести покой
он приближается к столице,
он возвращается домой…

***

Как будто спит осенний город…
Вокруг такая тишина…
И, не пуская зимний холод,
висит тумана пелена.

Листва совсем уж облетела,
укрыв земли нагое тело
осенним огненным ковром,
и ветер тормошит умело,
живой узор меняя смело,
листвы расклад, в наряде том.

Вмиг разогнав туман тягучий,
разрушив утренний покой,
он принимается за тучи,
сменив на визг протяжный вой.

О, сколько в этом буйстве страсти,
желанья переделать мир,
заполонить его ненастьем,
устроить вакханальный пир!

Но вот, устав ворочать тучи,
насытившись своей игрой,
он прекращает небо мучить
и приглушает голос свой,

а солнце, не теряя случай,
сквозь просветленье в облаках
на землю свой спускает лучик,
пытаясь всё согреть в руках.

Но нет! тепло уже не станет,
светило лишь дарует свет,
и скоро уж зима нагрянет,
и даже свет сойдёт на нет…

***

А между тем его карета,
подъехав к дому одному,
венчает бегство на край света,
вернув к началу своему.

Пять лет назад тот дом покинув,
герой наш устремился в ночь,
всё то, что дорого отринув,
тоску не в силах превозмочь…

И вот он видит его снова,
и хоть вид мрачный и пустой
душа лететь к нему готова —
всегда нас манит дом родной…

Привычно скрипнуло крылечко,
всё также заедает дверь,
секунда – и дрова уж в печке,
и жизнь наладится, поверь…

***

Друг друга день и ночь сменяют,
неторопливо жизнь течёт,
и постепенно превращают
морозы дождь осенний в лёд.

Уж по утрам трава белеет,
туман клубится над рекой,
и птица редкая не смеет
нарушить тишины покой.

Наряд деревья потеряли,
стоят, ветвями шевеля,
поля совсем уже увяли,
в сон погружается земля…

А в небесах седые тучи
плывут неторопливо в даль,
им скоро груз нести наскучит —
на землю спустят снега шаль.

Ну, а пока кругом лишь серость,
и даже днём уже темно —
угасла солнечная щедрость,
а с нею утекло тепло…

Однажды вечером Онегин
шум из парадной услыхал,
и вскоре сам источник шума
во всей красе пред ним предстал.

Он был в гусарском облаченьи,
красив, высок, широкоплеч,
и, не теряя ни мгновенья,
он начал пламенную речь:

– Евгений! Сколько лет, дружище!
Позволь же мне тебя обнять!
А мы его в Париже ищем!
А он – в столице, вашу мать!
Когда приехал? И надолго?
И почему же ты молчал?
А статен как! Подумать только!
Ты погляди – статуей стал!

– Да вот, с делами разбирался
И право – я по вам скучал!
Всё пригласить вас собирался,
но дел невпроворот! Завал…
И дом, как видишь, обновляю,
в поместье вообще разгром.
Ещё пороги обиваю —
идейка есть за рубежом.

– Евгений! Это не годится
иметь прожекты за границей!
У нас огромная страна —
пошли—ка ты Европу на!
Да и дела свои пошли!
Жизнь не для этого дана,
и даже если на мели —
друзья дадут испить вина!

– Я вам признателен, мой друг,
Я верил, что не одинок.
Клянусь – вернусь в наш тесный круг!
Дай мне недельный срок.

– Мы в нетерпении, поверь!
Всегда тебе откроем дверь,
всегда ссудим тебе алтын
и приютим, наш блудный сын!
Мы ждём подробнейший рассказ
про жизнь в Европе, без прикрас.
Ещё поведать должен нам
как заграница в части дам,
и много ли сердечных драм
ты разыграть смог там?
Смогла ль тебя очаровать
смазливая брюнетка?
Или заставила страдать
жеманная кокетка?
Да не томи ты, расскажи!

– Они довольно хороши,
но нету широты души…

– О, да! Улавливаю суть —
у женщины должна быть грудь!
Чтоб было бы, на чём всплакнуть,
что поласкать, на что взглянуть!

– Мой смысл был совсем другой
Но я согласен и с тобой …)
А в части сладостных утех
я не имел большой успех.
Да, был один пустой роман,
увлёк меня немного,
но быстро спал любви дурман,
а впрочем, слава богу…

– Да, брат, пора тебя спасать!
Романчик за три года!
Таким раз в час должны давать,
ошибка ты природы!
Ну, ничего, придёт твой час!
Ещё порадуешь ты нас!
Научим мы тебя любить.
Глядишь, и нас будешь учить.

– Я не уверен, что хочу…

– Милейший! Надо вам к врачу!
Хотя я знаю средство
(я знаю его с детства):
Сначала пьём ведро вина…
…и хворь твоя излечена!
А можно по—другому —
берём бутылку рому…
А можно…

– …понял я, постой!
я же зарёкся пить с тобой!