Таня Гетьман - Кристина и тайна Жар-птицы

– От чая я, пожалуй, откажусь. У меня к вам важный разговор.

– О чем вы хотите поговорить? – спросила я, закрыв дверь.

Директор аккуратно провёл рукой по поверхности стола, как будто невзначай.

– А вы последнее время много пишете, – сказал он.

– Да, конечно, работы много, – ответила я, присаживаясь на стул, почти напротив Генрих Карлович.

– Я о другом. Понимаете, вещи могут рассказать о своём хозяине намного больше, чем кажется. В частности, этот замечательный стол не так давно встречался с рукописями и очень старыми книгами. Но работали за ним только вы. Поделитесь, над чем вы работаете?

Я поняла, что от него скрыть «вне учебную работу» не получится, и стала на ходу стараться объяснить всё наиболее безобидным образом.

– Дело в том, что меня интересуют темы восстановления и накопления сил у магов. Это очень актуально для боевой магии, например.

– Но вы не боевой маг!

– Да, но есть ряд ситуаций, когда маг становится слабее из-за внешних обстоятельств: отдаёт много своей энергии, находится в неблагоприятных условиях существования, или был лишён сил посредством обрядов и заклятий.

– Вы как-то упоминали заклятие забвения, кажется? – с долей любопытства спросил директор.

– Н-да, и это тоже.

– У вас в этом есть личный интерес, я правильно понимаю?

– Да, я столкнулась в своей жизни с результатами действия этого заклинания на магов. Мне лично известен случай, что маг, подверженный заклятию забвения, в последствии вспоминал о своей настоящей сути, о своей жизни, но не мог восстановить магию полностью.

– Это был кто-то из ваших знакомых, вероятно?

– Не совсем, можно сказать, знакомых знакомых – привирала я. Мне не хотелось, чтобы он узнал, что это были и моя мама и я.

– Любопытно, конечно. Наверное, это событие вас очень впечатлило, – рассуждал Генрих Карлович.

– Да, вы правы. И я бы хотела подготовить небольшой курс для старшеклассников, касающийся этой темы. Чтобы им это пригодилось в жизни.

– Вы считаете, что это так важно несмышлёным детям?

– Конечно, в жизни может всякое случиться, – пожала я плечами.

– Кристина, вы хороший педагог, раз так заботитесь о детях и хотите заранее помочь им справиться с проблемами. Но это идёт вразрез с образовательной политикой нашей школы. Я считаю эти знания опасными для неокрепшей детской психики. Тем более, заклятие забвения – это опасный инструмент, применяемый только по решению суда определенным кругом лиц. То есть человек, подвергшийся этому заклятию, изначально совершил проступок и несёт наказание за его совершение! На уроках обществознания мы, конечно, говорим о магическом Кодексе и магической Конституции России. Но мы лишь вскользь стараемся помянуть о таких страшных заклинаниях, которые практически равны казни мага! – громко объяснял мне раскрасневшийся директор. Он был перевозбужден, его глаза были широко распахнуты, зрачки расширены, на висках выступили капли испарины, а руки метались в разные стороны в порыве неистовой жестикуляции. Он был в гневе и почти не сдерживал его!

Я растерялась и лишь удивлённо смотрела на директора школы. В горле встал предательский ком обиды и непонимания. С одной стороны хотелось возразить, ведь я ничего не делала противозаконного, не совершала преступлений, а меня «казнили». А с другой стороны, я понимала, что сейчас громко кричать и возмущаться, доказывать совершенно далекому от моих проблем магу свою невиновность и уникальность просто бесполезно и даже опасно!

Я сжала губы, сделала вид, что понимаю, насколько странное и необычное дело меня захватило.

– Знаете, я как-то об этом не подумала. Мне хотелось всего-навсего как можно больше полезного сделать для школы и детей, – тихо сказала я в ответ.

У директора, казалось, скоро повалит пар из ушей – настолько сильно он вспылил.

– Кристина, занимайтесь своим делом, я вас прошу. Забудьте об этом курсе. А все подготовленные материалы сожгите. Не стоило вам это начинать. И пожалуйста, больше не возвращайтесь к этой теме.

Директор строго посмотрел на меня, но я боялась смотреть ему в глаза в ответ, и опустила взгляд в пол. Наверное, сжатые добела пальцы рук могли выдать моё внутреннее напряжение и панику. Я запереживала, как бы директор не понял, что всю эту работу я начала исключительно ради себя, и что магических сил у меня пока совсем мало.

– Я вижу, что вы расстроились, – сказал он вставая с кресла и направляясь к выходу из комнаты. – В следующий раз прошу обсуждать ваши инициативы со мной, прежде чем начать тратить время впустую. Завтра зайдите к Маргарите Павловне с вашим учебным планом. Она все проверит. Мне сюрпризы не нужны в учебном году! Доброго вам завершения вечера.

Директор вышел из моей комнаты, глухо хлопнув дверью.

Я чувствовала себя сейчас примерно так же, как в тот момент, когда только осознала, по чьей воле на меня наложили забвение. На душе было пусто, горько, страшно и одиноко. Я бросилась к подушке, уткнулась в неё и заплакала так сильно, что казалось – вот-вот моё дыхание прервётся насовсем. Слезы душили меня…

В дверь тихонько и деликатно постучали. Я услышала это краем уха, но была не в состоянии ответить что-либо. У меня даже переводить дыхание получалось с трудом! Я только собралась с силами, чтобы ответить хоть что-нибудь, но вместо слов вырвался кашель!

Я успела повернуть голову влево, чтобы посмотреть на дверь и почувствовать того, кто пришёл. И дверь с прерывистым скрипом начала открываться.

Я испугалась и спрятала лицо в мокрую подушку.

Чьи-то быстрые и чёткие шаги приблизились ко мне. Чьи-то крепкие руки дотронулись до моих плеч. Я испугалась и вздрогнула.

– Что с тобой случилось? – послышался шёпот Лекса.

Я всхлипнула, не в силах ответить что-либо внятное.

– Эй, ты в порядке? Ты можешь встать? – спросил он вполголоса и потрепал меня по плечу.

– Не-а, – ответила я в подушку и снова вздрогнула.

Он присел на край кровати, поднял за плечи и приобнял, как брат сестру. Я не хотела, чтобы он сейчас увидел моё раскрасневшееся лицо, а потому уткнулась в его плечо, стараясь не обнимать в ответ, на всякий случай.

Он медленно погладил меня по голове.

– Не плачь, Кристин. Надо успокоиться. Ладно? Давай ты попробуешь просто ровно подышать. Сосредоточься: на раз – вдыхаешь, на семь – задерживаешь дыхание, на десять – медленно выдыхаешь. Давай, считай мысленно, раз, два, три…

Я постаралась следовать его совету. Умом-то я понимала, что сейчас в слезах нет проку, и вообще мое поведение глупо выглядит. Но на душе кошки скребли так, что щепки летели в разные стороны. Вопреки этому я дышала, пыталась вновь и вновь наполнять лёгкие воздухом.