Эдуард Барсегян - Старик и девственница

На этом мы расстались. После разговора с Кареном, уверенности в том, что это был мой двойник из прошлого, во мне не прибавилось. А ведь лучше всех это могла сделать моя Анна! И тут пришла ко мне интересная идея: познакомить девушку, так похожую на Анну, с Кареном и со стороны понаблюдать, как будут развиваться между ними отношения. Если мои догадки верны, то я вернусь в события, произошедшие 35 лет тому назад!

Но для этого необходимо было еще найти ту девушку и как-то с ней познакомиться. У меня был лишь один вариант: чаще бывать на том месте и в то же время, где я ее впервые увидел.

На это у меня ушло две недели. Но встретил я ее не там, где задумывал. Все произошло в музее на Площади, где была выставка работ Сальвадора Дали, и я стоял в очереди за билетом. Для Еревана такая выставка была незаурядным событием, и я не мог ее пропустить. Как ни странно, увидев меня, она подошла ко мне и сказала:

– А мы знакомы! Вернее, я Вас знаю: Вы часто гуляете по Проспекту.

– Да, это действительно так. Надо признать, что многие ереванцы знают друг друга в лицо, хотя и не знакомы между собой.

Она улыбнулась:

– А ведь Вы тоже знаете меня!

– Это правда. Я даже знаю твое имя. Думаю, мой возраст позволяет обращаться к тебе как к девочке. Тебя зовут Анна.

Мне показалось, что в ее глазах появился какой-то восторг и, вновь улыбнувшись, она ответила:

– Да, это так! Но раз большое различие в наших возрастах позволяет нам обходиться без официальностей, то я буду называть тебя Старик. Согласишься быть моим дедушкой?

– Разумеется! В просьбе девушки, тем более, такой красивой, мужчине не принято отказывать.

– А ты всегда делаешь то, что принято?

– Это вопрос с подтекстом?

– Нет! Я всегда говорю то, что думаю и поступаю так, как считаю правильно.

– Но это не всегда возможно. Мы живем в потоке людей, где существуют неписаные правила поведения.

– А общество я стараюсь не обижать и плачу ему свою дань. Но в своем кругу общения правила поведения определяю я, бессовестно пользуясь своей молодостью, красотой и девственностью. Если это кому-то не нравится, я ухожу. Правда, такого случая еще не было.

– Да, девственность, как правило, вызывает уважение. Ты всегда ее рекламируешь?

– Разумеется, нет! Лишь людям, с которыми предчувствую общность восприятия мира.

– В последнее время стало модно говорить об экстрасенсах. Ты что, одна из них? Ведь мы впервые друг с другом разговариваем, а ты говоришь о родстве душ. Тем более что нас разделяет пропасть лет.

– Старик, называй это как хочешь, но, если б это было не так, я не подошла бы к тебе. Мне достаточно было твоего взгляда, когда ты извинился при первой нашей встрече. Если помнишь, я тогда через несколько шагов обернула и увидела, как ты смотришь на меня!

– Не думаю, что для тебя это было чем-то незаурядным. Для красивой девушки такое поведение мужчин входит в обыденность. Ты не допускаешь мысли, что причиной моего необычного взгляда на тебя могла быть не твоя красота, а нечто другое?

– В этом я никогда не ошибаюсь! – самоуверенно сказала Анна. – Возможно, была и некая другая причина, но в той огромной информации, которую несет в себе случайный взгляд, я ошибиться не могла.

– А тебя не удивило, что я знал твое имя?

Анна рассмеялась:

– Почему-то все мужчины угадывают мое имя. В этом они так похожи друг на друга!

Я решил рискнуть: если она действительно дочь Анны (уж слишком она была на нее похожа), то могла бы перенять от нее родинки. И я сказал ей:

– Кроме имени, мне известно еще нечто интимное. Не возражаешь, если я скажу тебе об этом?

– Старик, я же сказала, что всегда говорю напрямую и требую такого же обращения к себе.

– Договорились! Я всегда буду с тобой откровенен. Так вот, я знаю, что у тебя на каждой груди по родинке.

– И большие?

– Да, достаточно.

– Старик, ты фантастичен! Как жаль, что я не могу показать тебе их сейчас! Но обещаю: ты увидишь их.

Она меня явно смутила. Заметив это, она изменила тему разговора:

– Старик, ты любишь живопись?

– Люблю как дилетант. Глубоких познаний у меня нет, хотя имею много друзей художников.

– А разве для восприятия прекрасного необходимы какие-то специальные знания? – возразила Анна.

– Очевидно – нет! – согласился я. – Но определенная подготовка необходима. Это относится ко всему: не может быть одинакового восприятия у профессионала и дилетанта.

– Возможно это и так, но ты забываешь о чувственности, заложенной в нас. А это категория, которая не имеет общей меры для всех. Она исключительно индивидуальна и неописуема. Разве можно объяснить чувственность? Моим любимым художником является Сандро Боттичелли, но я не смогу сказать почему.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, но это не противоречит моей мысли. Впрочем, давай займемся Дали – наша очередь подошла.

Выставка привезенных картин Сальвадора Дали занимала два зала. Скорость восприятия картин у каждого посетителя своя. Когда я закончил просмотр картин и вышел в фойе, Анны там не было. Прождав ее некоторое время, я вернулся в галерею, но ее не нашел. Не было ее и на улице. Вначале мне показалось странным, что она ушла, не простившись, но я смирился.

Прогуливаясь ежедневно по Проспекту, я прокручивал в голове варианты «случайной» встречи Карена и Анны. В моем представлении, это было важно, чтобы не было ничего искусственного. Основная проблема заключалась в том, что я знал, как найти Карена, но встретить Анну было возможно лишь случайно.

Чтобы напомнить о себе, я как-то взял один из старых моих телефонов и пошел искать мастерскую Карена на Сарьяна. Это оказалось несложно, и Карен сразу узнал меня. С телефоном было все в порядке, надо было лишь заменить аккумулятор, и он посоветовал этого не делать, если я им не пользуюсь. Я поблагодарил и хотел заплатить, но он категорически отказался брать плату, что было мне на руку, поскольку позволило сказать, что я перед ним в долгу. Карен записал свой номер телефона в мой телефон. Проблема связи с Кареном была решена. Оставалась Анна. Но она исчезла.

Прошло три месяца, и приближалась пора Рождества и Нового года. Мне стало несколько обидно, что мой предполагаемый эксперимент провалился, еще не начавшись. Об Анне я не знал исключительно ничего, и при всем желании не мог ее найти. Конечно, ничего трагического в этом не было, но некоторая неудовлетворенность в душе оставалась.

Я всегда любил детей, особенно в возрасте от трех до семи лет. Лучшего отношения к детям, чем это происходит на Кавказе, представить трудно. Здесь дети – святое. Поэтому меня крайне возмущают сведения, передаваемые СМИ о различных случаях педофилии, которые происходят в мире. Это становится похожим на рекламу, как и рассказы об однополых браках. Понятно, что такие явления всегда существовали, и будут существовать, но зачем о них так много говорить? Все это привело к тому, что естественное желание погладить по головке понравившегося тебе ребенка может восприняться как нечто дурное. Слава Богу, до Еревана это не дошло. Вспоминается страшное землетрясение в Спитаке. Ни один ребенок не остался сиротой, даже если оба его родителя погибли, так как их забрали родственники!