Эдуард Барсегян - Любите женщину

Как я искала, как тебя искала!
Шутя, сказала: уходи. И ты ушел.
Какой конец? – ведь не было начала!
Ты мог взойти на пьедестал, но не взошел…

А потом была музыка,
А за нею – ты вся!
И такою разнузданной
Я не помнил тебя.

Ты – от Бога стыдливая,
Как бы Богу молясь,
К небу руки красивые
Распростёрла, и страсть

Увела тебя к облаку,
Где укрылись мечты,
Те, что некогда отняты
Были крахом любви.

И, доверившись мне,
Ты была горше слёз,
У меня на плече
Прошептала: и что ж?

Печален вид разбитого стекла,
Но как красивы на свету осколки!
Я не прощаюсь, уезжаю только,
Надолго. Без обиды. Навсегда.

Огрубели звуки тишины.
Плач надсадный из груди не вырвать.
Вместо звезд – горящие кресты.
Линии в ладонях не раздвинуть!

Тихо стало. Опустошена,
Обокрадена несбывшаяся радость.
Прокричали в стон колокола:
Никому не нужные обряды…

Твой венец звездою предрешен.
Не упасть на небо даже птице!
Слезы не смываются дождем.
Я тебе не буду больше сниться.

Ухожу. Былому не взрасти.
Все цветы раздарены впустую.
Приглушенный свет моей любви
На твоих угаснул поцелуях.

Я обречен на нежность – помоги;
Охвачен дрожью чувственной – дай руку.
Я отрешен от Бога.
Обрети
Ты божество свое:
Войди ко мне без стука…

Белое платье.
Белая скатерть.
Ночь на закате.
Хрустальный бокал.
Как все некстати,
Как все некстати.
Черное небо.
Забытый обман.
Пальцы вплетенные
В волосы черные.
Бедра растроганы
Нежностью губ.
Мы – обреченные,
Мы – отрешенные…
Камни разбросаны.
Камни и звук.

Наземь упавшая,
Чья-то вчерашняя
Мертвая звездочка.
Вечная высь.
Бедная, страшно мне,
Гордая, страшно мне.
Время – не жить.
За меня помолись.

И ты вошла, и я не смел и слова
Произнести от блеска наготы.
Неистовая красота, сошедшая с алькова,
Какому божеству предназначалась ты?

Ни робости, ни вызова, ни страсти,
В глазах невинность: им не снизойти!
По родинке у каждого запястья.
Какому божеству предназначалась ты?

На паперти пред вечностью лишь место.
Эль – Греко, Данте или Дебюсси-
Кому подвластно это совершенство?
Какому божеству предназначалась ты?

И протянул я руки, и ладоней
Доверчиво коснулась грудь – не отреки!
И я взошел. И промелькнуло в стоне:
Какому божеству предназначалась ты!

Какие звезды падают с небес!
И говорят, что это чья- то смерть.
Тогда звезда моя уж на подлете.
Какое счастье умирать при всех!

Какие звезды падают с небес!
Их красоту затмить не может смерть,
И, оставляя след на небосводе,
Они принадлежат влюбленным, как и медь —
«На счастье» брошенная —
В чистом водоеме.
Какое счастье вместе умереть!

А знаешь, как горит свеча?
Заходишь в церковь – столько судеб!
И среди них – твоя судьба.
Всевышний милостив: рассудит.

Она вначале, как зажжешь,
В церковном полумраке вспыхнет,
Потом таинственно замрет:
Покажется, что не достигнет

Своей кончины до конца,
До высохшего пьедестала.
Потом, завидев страх в глазах,
Начнет гореть в дыму сначала.

Затем увереннее, в такт,
Едва звучащего, органа,
За то, что кто-то был распят,
Она отдаст себя пожару.

А ты красивая стоишь,
И запах ладана опутал
Твою несбывшуюся мысль.
Свеча горела лишь минуту!

Одиночество тела —
Сокровенная страсть.
Ты любить не посмела,
Не решилась обнять.

И ушёл он безмолвно.
Твоё тело звало:
Ему было так больно
За слова «ну и что?»

За безмерную гордость
Твои губы сухи,
И в ночи безысходно
Просит тело любви.

Я обожаю все твои грехи:
Порочности безумной утонченность,
И нежной грубости твоей незавершенность.
Ты – женщина над пропастью любви.

Тебя касаться – быть сметенным враз.
Горжусь, что были мы знакомы.
Я поместил бы образ твой в икону,
Украсив им святой иконостас.

Быть женщиной «от бога» нелегко,
Когда под утро будешь виновата
За прелести желанного разврата,
И на тебя навесят жуткое клеймо.

Но я молю прощения за всех.
Мир благородства так несовершенен.
И перед каждой стану на колени,
Взамен услышав благодарный смех.

Когда умру. Когда я больше не вернусь
И превращусь в остывшего урода,
Когда не вымолишь из мертвых моих уст
Роскошных фраз иронии восторга;
Когда в ночи случайное тепло
Напомнит жар угасшего камина,
Разлитое на скатерти вино,
Соединенье тел, еще невинных;
И вспомнишь вдруг нежданный первый дождь,
Когда срывал губами я по капле
С лица дождинки среди капель слез,
И исчезал на самолетном трапе,
Но вновь, отброшенный капризом твоих рук,
Я возвращался, целовал ладони,
И тайных нескончаемых минут
Нам не хватало в бешеной погоне…
И вот тогда ты сядешь за рояль,
Самозабвенно извлекая звуки,
Уверенная, что я точно изменял,
Обидно, просто так, совсем от скуки.
И вот тогда под наш с тобою блюз
Обнимешь ты безумного другого,
И вот тогда я больше не вернусь.
Когда умру, свободны будем оба!

Нежданная моя!
Ладони опустели,
Крест обронен…
Прости
Убожество мое.
Сегодня, знаешь,
Птицы прилетели?
Но нет моей:
Гнездо ее пусто.

Как быстротечно время у любви!
А я лежал, смотрел и восхищался,
Что, поглотив меня, она искала счастье,
Описывая бедрами круги.

И в такт кругам, по стенам силуэт,
Метался тенью женщины незрелой.
Ее безумству не было предела.
А я молчал восторженно в ответ.