Эдуард Барсегян - Любите женщину

Она творила чудеса богини,
И я как я, не нужен был в тот час,
Я обожал ее за этот дивный транс:
За взгляд – и отрешенный, и невинный.

И время не хотело уходить,
Часы, минуты – все во мне смешалось,
Но вдруг наружу вырвалось начало…
И не было, кого благодарить!

– Куда она ушла?
– В туман.
– Куда она ушла?
– В обман.
Губам, небрежно обведенным,
Словам, всегда незавершенным,
К чему стенания Христа?
Ей не понять – она греховна!
Рожденная под знаком Овна,
Растраченная до любви…
Какие плечи!
Без причины – улыбка девочки невинной.
И ложь без смысла – совершенство.
Она была чужой невестой!
И навсегда: неужто было?
Лишь одного она простила,
Того, кто первым в ее тело
Амура жезл вонзил, —
Хотелось разорванною быть,
С восторгом: Еще! Сильней! Больнее! Долго!
Но не бывает вечной страсти.
Забыто первое причастье.
И так проходят луны, луны,
И каждый день ее безумен.
И как же трудно жить красивой,
Недавней девочке игривой!
А дождь так тягостен,
Где солнце?
Расплата будет после, после…
И не расходится туман.
И не кончается обман.

Мне хочется немножечко уюта в твоих глазах…
Не долетели стаи,
Не до желтели листья,
Но откуда
Так много выроненной с губ твоих печали?

Я обнищал:
Я растерял всю дрожь,
Всю боль свою растратил.
Но откуда
Вот эта новоявленная боль,
К чему ищу в глазах твоих уюта?

Стригут деревья – не защищены,
Утрачена невинность – нет возврата.
И жгут траву – так надо для земли.
Хотелось как от этого заплакать!
Так было.
А теперь, когда дожди
Идут —
Скорее бы под крышу
И спать.
Какие еще сны?
Я эти сны давно уже не вижу.

Гитара, оброненная в углу,
И сигареты дым взмывает круто.
Я понимаю: больше не пойму,
К чему ищу в глазах твоих уюта.

Ты рождена в мои 17 лет.
Завороженный, я считаю годы,
Когда меня не будет больше – нет! —
И стану частью брошенной природы.
Отыщут после пусть мои рубцы
На вскрытом сердце – это ли не память?
Я их дарил – не мертвые цветы!
Что, кроме пепла, оставляет пламя?

Но это не касается обид.
Твой совершенный запах тела,
Как и наивный от природы стыд,
В меня впивался, восходя по нерву.

Мы были неприкаянно добры
К любым прикосновеньям наших взглядов.
Как были мы безудержно чисты
В растрате чувств под крики водопада!

Покинутая мною по судьбе,
В моем – уже чужом! – окне нет света.
17 лет, отторгнутых тебе,
Дарю взамен прощального букета.

За все плачу! Расплачиваюсь кожей,
Когда по телу дрожь – а ты трезва.
Как мы с тобою в счастье не похожи!
В несчастье – тоже. Ты была права!

Как больно уходить! Вот так – наотмашь,
Ударив, по растерзанным словам,
Ты потопила маленький наш остров
И к будничным уплыла берегам.

А как хотелось быть распятым на вершине
Твоих не пробужденных чувств нагих!
Люблю! К чему искать первопричины
Обидных слов: не верю? Ветер стих…

Дожди идут, остервенело,
Уже который день подряд.
А я болею, я болею,
Когда с деревьев листопад.

Мне в осень почему-то больно:
Какая-то утрата в ней,
И тянется нутро невольно
В мир необузданных страстей!

То был не Григ —
Лишь тихий крик
Как песнь Сольвейг
В последний миг.
Он не ушёл —
Исчез, пропал.
Как долго он тебя искал!
А ты в ответ была горда,
Красива, страстна – для себя!
А для него?
Он лишь предмет,
Который есть, а завтра – нет.
И так всегда.
Он не просил…
А жаль: он так тебя любил!

Ушел. Аминь!
Где плачь рабынь?
Рабынь его таланта.
Березы поглотил камин —
Те, что росли сквозь тротуары.
Поэту нет страшнее кары,
Как умирать в тисках простынь!
Пришли проститься пару сотен —
Уже состарившийся люд,
И каждый с мыслью: мой прелюд?
И: тишины… чтоб тень от сосен
Перемещалась словно шалость.
О, боже мой, какая жалость!
Ты этой жаждал тишины?

Она смотрела на распятье
И мало верила в Христа,
Её коротенькое платье
Паству коробило слегка.

Мир изменился. У причала
Уже не встретишь прежних слёз,
Где стайка девочек встречала
Мечту осуществлённых грёз.

Проходит жизнь. И все начала
Уже родятся для других.
И отражённый блеск кристалла
Украсит губы молодых…

Мы умираем по частям…
Услышал – умерла, и замер:
Ушла из жизни Донна Саммер,
Потворщица моим страстям.

Ушла в мираж Уитни Хьюстон —
И сердце отозвалось хрустом.
Как голос был ее неистов!
Случайна жизнь и смерть артиста.

Гетерой – девственницей ты в окне явилась,
И чуть поодаль, рядом с головой,
Луна округлая изгибы осветила
Девичьих форм, отброшенных тобой;

Отброшенных не тенью – а внезапным
Порывом запаха от тела и волос.
И потянуло страхом непонятным,
Где страх ночной чарующе непрост.

Как я давно уже совсем не молод!
Но разве в красоте бывает стыд?
А ты не искушенье – только повод
Чуть приукрасить мой протяжный быт.

И это все. Уже не достучаться
До вспышек ревности, угроз, страстей, обид.
Не пропустить бы миг, когда пора прощаться,
И бесполезен стон бессмысленных молитв!

Не привноси в судьбу молитв —
Уже давно исчезли боги,
Я не буддист и не шиит,
И не поклонник астрологий.

Из древности хочу одно:
Дыханье молодой армянки
И обнаженное плечо,
И гордый взгляд патрицианки.

Но молодости не прошу —
Всегда безумно возвращенье!
На показную мишуру
Похожим будет воскрешенье.

Я есть таков, каков я есть,
Все годы прожиты блестяще,
А груда лет – немая месть
За уклоненье от несчастий!

Печальный образ двух скрещенных рук,
Вкрапленных в черный мрамор барельефом,
Вобрал в себя всю тяжесть прежних мук…
Нарекаци, ты стал моим поэтом!