Каролина Королевская - Война полов, или В поисках любви

Он убил меня. Тогда мне не хотелось верить, что СМС-ку послал именно он. Мне нужно было услышать эти страшные слова из его уст, увидеть его глаза. Может, это послание написала его новая подруга, воспользовавшись его мобильником? Чего только я ни напридумывала в то время, чтобы принять желаемое за действительность, иначе я умерла бы от горя. Гораздо чаще, чем мы думаем, сестры, мы спасаемся самообманом. Иногда он помогает нам выжить, иногда – губит нас.

«Я за ним одним,

я к нему одному…»

(из старой поп-песни)

И вот, я не выдержала. Я собралась и отправилась к его дому. Весь вечер я следила за его окнами и подъездом, прячась за деревьями сквера, словно шпион. К ночи в его окнах свет так и не зажегся. Значит, его не было дома. Но я и не думала уходить. Нет, я к тому времени дошла уже до той степени покорности, что могла, как собака, сутками сидеть на месте, ожидая своего хозяина.

Я зашла в подъезд и поднялась на одиннадцатый этаж. После минутных мучений я осмелилась нажать на звонок. Никто не ответил. Я нажала еще раз, потом еще. Потом я нажала и не отпускала звонок целую вечность. Я знала, что его нет дома, но у меня оставалась надежда на чудо, которого так и не произошло.

Я стояла против его двери и не знала, что мне делать. Домой идти не хотелось. Моя квартира казалась мне холодным карцером. Там царило только мертвое одиночество. Я села на ступеньку лестницы и стала ждать. Больше всего я боялась того, что кто-нибудь из соседей по лестничной площадке откроет дверь и прогонит меня. Я слышала, как на других лестничных площадках, с верхних и нижних этажей, ходят люди, как они опускаются и поднимаются в лифте. И каждый раз, когда лифт поднимался вверх, мое сердце начинало бешено биться, словно воробей в клетке. По мере того, как лифт поднимался все выше и выше, сердце мое билось все сильнее и сильнее. Когда лифт подходил к одиннадцатому этажу, мне казалось, что мое сердце сейчас просто выпрыгнет через рот, потому что даже дышать было трудно.

Но лифт ни разу не остановился на одиннадцатом этаже. И ни разу никто не вышел из соседних квартир, словно они сговорились и уехали за город все вместе.

Было уже около часа ночи. Я еще раз набрала его номер на мобильном, но результат был тот же. Похоже, что он просто заблокировал мой номер. Я не знала, что мне делать. Несколько раз я порывалась уйти, даже спускалась на улицу, торчала у подъезда и снова возвращалась. Я не могла уйти. Мне казалось, что если я уйду, то упущу его. Я даже боялась отойти в магазин, чтобы купить газировки, боялась, что в это время он пройдет, а я не узнаю.

На лестничной клетке я выглянула в открытое окно, которое было зарешечено декоративными стальными прутами. Внизу сияла огнями Москва. Праздничная, приветливая, сказочная. А мне не хотелось жить. Вот сигануть бы сейчас с этого этажа вниз, пусть бы он нашел меня утром возле подъезда, расплющенную в лепешку. Но мудрые строители все окна закрыли решетками. Иначе только ходи, да трупы собирай у подъездов.

Я опять стала названивать в дверь. Потом присела на корточки в углу возле лифта, где не очень было меня видно из соседних квартир, и заплакала. Я плакала тихо, почти не слышно. Мне было холодно. Мне хотелось пить и есть.

Когда я проснулась, мобильник показывал половину шестого утра. Пора в нору. Зомбированым мертвяком я поплелась к остановке.

«Мир без любимого –

Солнце без тепла…»

(из старой поп-песни)

Если бы счастье можно было купить, люди стали бы еще несчастнее.

Полководцы говорят, что лучший способ забыть о поражении – начать новую битву. Но что делать, если тебя разбили наголо, если нет сил даже встать на ноги, если все, что ты можешь, – только стонать и жалеть себя. Что делать, если весь твой мир полетел в тартарары?

Значит, пришло время остановиться и осознать, что бороться больше не за что; значит, пришло время смириться и начать новую жизнь. Пришло время зализывать раны.

Гибнут галактики и планеты, гибнут цивилизации и страны. Глупо плакать сегодня, что пала Киевская Русь, глупо жалеть, что нет больше царской России, глупо восстанавливать Россию советскую. Надо любить и улучшать то, что имеешь. Надо беречь то, что имеешь. Тогда, может быть, избежишь потери.

Я не уберегла. И теперь, чтобы забыть свое поражение, я должна начать новую битву. Как ни парадоксально, но для того, чтобы разлюбить, я должна снова полюбить. Полюбить другого. Только это сказать легко «полюбить другого», а как это сделать, если раны все еще кровоточат.

«Нужно время», – говорит Ирка, будто кто-то с ней спорит. Я и сама знаю, что нужно время. Только когда оно придет, это время? А? Я вас спрашиваю, сестры, когда оно придет?

Сколько надо времени, чтобы сердце перестало любить? И сколько надо времени, чтобы оно полюбило вновь? Хватит ли у меня жизни?

Я смотрю телевизор, а он мне показывает только Вия. Я слушаю радио, но оно говорит только о Вие, и каждая песня поет о нем. Я сажусь обедать и не могу есть, потому что он смотрит на меня из каждой ложки, поднесенной ко рту, из тарелки, из чашки. Он сидит рядом со мной, такой мачо, блин, и не дает спокойно пожрать! Да я и не хочу есть, нет аппетита.

А ночью! Господи, ночью можно просто с ума сойти! Он всегда рядом. Он спит вместе со мной. Он целует меня, едва я закрываю глаза. Я целую его. Мы занимаемся сексом, едва я начинаю дремать. Он буквально не дает мне спать! Это какой-то сексуальный маньяк. Это кошмар. Я вся измучалась. Я не могу спать, потому что он оккупировал мои сны. Целыми ночами я лежу дура дурой с закрытыми глазами без сна и думаю о нем. Но открывать глаза нельзя, потому что по ту сторону век его нет. И это мучительней вдвойне.

А ведь мне девятнадцать. Через пять-шесть лет я уже буду старухой. Кому я буду нужна? На лице появятся морщинки, на руках кожа станет дряблой. Фу-у, гадость! Лучше отравиться в двадцать лет и быть всегда молодой.

Я стремглав бросаюсь на каждый телефонный звонок, но это всегда оказывается кто-то другой, и я стараюсь быстрей отвязаться и повесить трубку.

– Вий! Вий! Ви! Прости меня, дуру! Вернись ко мне, Ви! Ви-и-и-и! – ною я.

Через неделю такой жизни Ирка нашла меня в ванной на полу в обеденное время. Я спала. Я была похожа на сумасшедшую алкоголичку с необитаемого острова. Ирка подвела меня к зеркалу, и я поняла, что новый мир я создать не смогла.

«Все, что меня касается,

Все, что тебя касается –

Все, только начинается,

Начинается…»