Каролина Королевская - Война полов, или В поисках любви

(из старой поп-песни)

На меня смотрела какая-то наркоманка с сизыми мешками вместо подглазий, с растрепанными волосами и красными, воспаленными от слез, глазами. Лицо было настолько худым, что нос казался в два раза больше обычного. Я с отвращением отвернулась от зеркала.

– Это твое прошлое, – сказала Ирка. – А сейчас мы будем делать твое будущее. – Она взяла меня за руку и, словно маленькую девочку, снова потащила в ванную. – Сейчас ты у нас станешь той, кем и должна быть. Сейчас ты станешь хорошей девочкой, настоящей куколкой. Глупенькой улыбающейся дурочкой, – говорила она, умывая меня, как ребенка.

– Не хочу – глупенькой! – капризничала я. Но Иркин голос звучал так приятно, так нежно, что мне хотелось расплакаться и распустить сопли на ее груди.

– Ты должна быть глупенькой, – уговаривала Ирка.

– Не хочу! – упорствовала брошенная глупая дура.

– Надо! Не будешь глупенькой, – самцы не посмотрят на тебя. Глупость – всего лишь наживка для самцов. Рыбак ничего не поймает с пустым крючком. Для рыбки нужна наживка, – поучала Ирка, расчесывая мне волосы. – Умничанье – все равно, что пустой крючок: остро, колко, да всех рыб отпугивает. Это самцы придумали, что все мы дуры. Льстят своему уму. И чтобы мы не забывали за собой следить. На самом деле мужики еще больше чем мы любят ушами. Было бы это не так, – секс по телефону никогда бы не появился. Скажи любому уроду, будто видишь в нем мужество и силу, и он прилипнет к тебе, как банный лист.

Я улыбнулась. Кажется, это была первая моя улыбка за неделю.

– Наконец-то! – воскликнула Ирка. – Мы начали оживать!

Она накрасила мне ногти, ресницы, губы; она помогла мне одеться, будто я была совсем беспомощной.

– А теперь – на свежий воздух! – скомандовала Ирка.

Этого я так скоро не ожидала и снова попыталась закапризничать. Но Ирка не слушала мне нытье. Она буквально выволокла меня на улицу.

– Сегодня ты будешь делать всё, что я тебе скажу! – приказала моя мучительница.

«Оранжевое небо,

оранжевое солнце…»

(из старой поп-песни)

Ах, сестры, эта дура вытащила меня из дома еще засветло. Еще и обед не начинался. Я не о приеме пищи, об этом я давно забыла, я о том, что пойти в такую рань в Москве совершенно некуда. Не в Третьяковке же проводить время до вечера. Только не подумайте, что я что-то имею против Третьяковки. Нет. Просто в моем положении… ну, вы понимаете. Это было бы слишком.

И солнце, как назло, вовсю жарило. Кругом зелено, птички щебечут. Мне казалось, что мир был очень даже рад моему горю.

Я покорно слушалась Иркиных приказов. Что мне еще оставалось? Сдохнуть в одиночестве мне не дали. Сойти с ума от горя и несчастной любви тоже, видимо, не дадут. Прекрасно. Эта дура говорит, что мне нужно размять ноги после недельной отсидки дома. Кому, интересно, понадобились мои ноги? Она это называет моционом. Ну ладно, я плетусь с ней. Три остановки до метро пёхом! Моцион, блин.

– Смотри, какие мальчики, – говорит она при каждом встречном поперечном. – Улыбайся, улыбайся!

– Что мне, через силу, что ли, лыбиться, как идиотке? – огрызаюсь я.

– Естественно, через силу! – поучает Ирка. – И именно – «как идиотке». Ни одна умная женщина не стала бы искренне улыбаться этим придуркам. Ты только посмотри на них. Идут, самодовольные. Мы – самцы! Вон-вон, на того глянь! Кто я! Улыбайся, улыбайся ему. Во, видела! Хмырь какой. – Ирка вовсю лыбилась, как медная параша. – А вона, смотри, облегающие джинсики натянул на свои косточки. А облегать-то и нечего. Срамота! Я, мол, – самец! У меня, мол, есть хоботок. А хоботок-то с ноготок. Смотри, сейчас к нам приставать начнет. Не улыбайся, он мне не нравится!

– Девушки… – едва успели сказать обтягивающие джинсики, как Ирка заржала, словно лошадь.

Этот прием всегда срабатывает. Парни обескуражено останавливаются, а мы наоборот, ускоряем шаг. Тут главное не оборачиваться. Тогда самец понимает, что он не нужен. Иначе он может увязаться.

– Вон, вон еще. Улыбайся! Запомни, сестра, в жизни всегда надо улыбаться. Даже если горе. Нет, – особенно, когда горе! Можешь просто скалить зубы, если больно, все равно самцы примут это за улыбку. Тогда выживешь. Улыбайся!

Попробовала бы она на моем месте. Учить легко. А вот улыбаться, когда даже жить не хочешь…

– Ви-и-и! – тяну я вместо «сы-ы-ыр», и гримаса, похожая на улыбку, растягивает мои губы. На глазах выступают слезы.

– Вот молодец! – говорит Ирка. – Улыбайся! Я тебя вытащу на свет божий, сестра. Ты у меня оживешь.

«Чур-чура – детская игра,

Поиграли – бросили…»

(из старой поп-песни)

Помню, еще в начальных классах мы с Иркой играли в эти игры. Игру с улыбкой мы называли «Сила улыбки». Она в том и заключалась, что нужно было просто идти по улице и издалека улыбаться каждому прохожему мальчику. А потом мы подсчитывали, скольких парней мы встретили и сколько из них клюнули на нашу улыбку. Всегда получалось примерно шестьдесят процентов. Не плохой результат. Но и те сорок процентов парней не реагировали скорее из-за своей стеснительности, чем от нежелания познакомиться. Труднее было иногда отвязаться от некоторых прилипал.

Вторая наша игра называлась «Сила взгляда». Нужно было, не улыбаясь, смотреть в глаза выбранному из встречных прохожих парню, а потом, когда расходились, один раз обернуться. Как в песне: «я обернулся посмотреть, не обернулась ли она…». Но оборачиваться по правилам игры можно было не более одного раза, как будто парень сильно похож на какого-нибудь вашего знакомого. Иначе это выглядело бы просто приглашением познакомиться.

Результат игры тот же – шестьдесят процентов из встречных пытаются познакомиться. Но оборачиваются девяносто девять процентов.

Когда мы стали взрослей, классе в седьмом – восьмом, мы начали играть в более опасные игры из этой же серии. Одна называлась «Немой намек». Все то же, что и выше, но выбранному парню мы еще подмигивали, прежде чем пройти мимо. Результат потрясающий: восемьдесят процентов из выбранных особей реагировали почти моментально.

С девятого класса мы стали включать в свои игры и взрослых мужчин. Эти были более осторожны, но процентов пятьдесят из «подмигнутых» всегда набиралось.

Потом, когда перед нами стали останавливаться тачки и водилы спрашивали, не нужно ли нас куда подвести, мы придумали ту самую игру с халявным катанием на машинах. Игру мы так и назвали: «Халявная тачка». Но это была опасная игра и мы отдавали себе в том отчет, потому старались никогда не забывать о безопасности, о тех правилах безопасности, про которые я уже рассказывала.