Елена Ильинская - Власть женщины сильней. I

Юлия чуть прикусила губу и тут же расслабилась, осознав, что почти никакой надежды у нее не остается. Из пальцев женщины выскользнул пузырек, который она давно взяла со стола и уже забыла про него, и разлетелся на осколки на каменном полу. Феличе задумался, глядя на маленькую лужицу, растекшуюся по полу, повел носом, улавливая запах травяного настоя.

– Уведите синьору Плесси-Бельер, полковник. Монсеньор, – обратился Папа к кардиналу Каррере, – мы с вами пройдем в другое место.

Перетти иронично усмехнулся, заметив, как кардинал вздрогнул при этих словах и, помедлив, добавил:

– В покои епископа Монтальто.

Юлия перевела взгляд на Святейшего Отца, и только сейчас до маркизы начало доходить, что ее не поведут сразу отсюда на плаху. Она неожиданно осознала, что Перетти назвал ее не участницей, а свидетельницей произошедшего, и взгляд синьоры невольно вновь обратился к мертвому телу мужчины, который был ее мужем. Нелюбимым. Нежеланным. Иногда вызывавшим жгучую досаду и злость своими немотивированными приступами ярости, привычкой начинать вздорить из-за каждого пустяка. «Как он узнал, что я не любила Анри?» – неожиданно мелькнула в голове совсем нелепая и неуместная мысль.

– Синьора, идемте, – настойчиво, уже явно не в первый раз повторил полковник Брунегг.

– Teufel! – забывшись, воскликнул гвардеец.

Папа, махнув Каррере, первым пошел к дверям. Белая спереди, на спине сутана, от пояса и ниже, была алой от крови, и виднелась длинная резаная рана, оставленная кинжалом маркиза в пылу схватки. Юлия, уже подчинившаяся приказу солдата и направившаяся к двери, проследила за его взглядом. И почувствовала, как земля плавно качнулась под ногами. Женщина судорожно ухватилась за руку гвардейца, чувствуя, что сейчас лишится сознания. Она не боялась вида крови. Ей стало плохо, как только она увидела кровь Феличе и представила, как ему должно быть больно.

– Что случилось? – раздраженно повернулся на возглас Святой Отец. Но этот резкий разворот стал для него роковым. Кабинет, полковник, женщина рядом с ним – все закачалось и поплыло куда-то по кругу. Каррера тоже обернулся, взгляд зацепился за спину Папы. Теперь стала понятна пепельная бледность на лице Сикста. Размышлять кардиналу было некогда – прямо на него валилось тело Святейшего Отца. Удержать его у невысокого монсеньора шансов не было. Все, что смог сделать Франческо – это поддержать и не дать рухнуть Перетти со всего его немалого роста. Свое плечо, чтобы Святейший вновь не оказался на полу, хотела подставить Юлия, бросившаяся было к Перетти.

– Врача, нужен врач!

Но тут полковник доказал, что охрана Его Святейшества все-таки чего-то стоит. Движение Юлии было довольно грубо остановлено:

– Стойте здесь, синьора, – велел синьор Брунегг.

Резкая команда на родном языке, и на пороге уже два гвардейца. Дюжие швейцарцы с легкостью подхватили Сикста.

– В опочивальню. Монсеньор, я прошу вас привести лекаря.

– Да, конечно, синьор Брунегг.

Каррера бросил короткий взгляд на Юлию и скрылся в коридоре.

Юлия предпочла замереть там, где ей приказал остаться начальник стражи, не отрывая взгляда от восково-бледного лица Феличе.

– Идемте скорее, синьора! – поторопил ее Йост, жалея, что не может последовать за своими людьми и Его Святейшеством.

Маркиза молча повиновалась, и, не оглядываясь более, вышла из студиоло. Она чувствовала, как накатывает волна безумной усталости и апатии, желание уснуть и хоть на время забыть все, что произошло.

Брунегг привел синьору Плесси-Бельер, как ее представил Папа, в крыло швейцарской гвардии, где были специальные комнаты для всякого рода арестованных и задержанных. Полковник выбрал ту, что была лучше обставлена, в ней был даже камин, и провел туда свою подопечную.

– Устраивайтесь, синьора. Позже я приду к вам, чтобы задать вопросы.

Йост коротко кивнул и вышел. В двери щелкнул замок.

Маркиза осмотрелась, подумала, что здесь намного уютнее, чем там, где она провела предыдущую ночь. И намного теплее. Обнаружив на столе кувшин с водой, напилась, и с трудом добравшись до узкой жесткой постели, буквально провалилась в глубокий, но тревожный сон. Однако долго спать Юлии не пришлось. Она открыла глаза и тревожно вскинулась, когда почувствовала, что ее бесцеремонно трясут за плечо:

– Синьора, поднимайтесь! Скорее!

– Кто вы? – отшатнулась к стене Юлия, спросонья не узнав человека в плаще и капюшоне.

Мужчина нетерпеливым движением сдвинул ткань с головы:

– Поднимайтесь же!

– Монсеньор?!

– Идемте. Пока Брунегг не вернулся… Папа в ярости из-за ранения.

Страх волной окатил маркизу. Слишком свежи были воспоминания об этом состоянии Феличе Перетти.

– Идемте со мной, синьора. Я отвезу вас в безопасное место, – продолжал убеждать ее кардинал Франческо Каррера. «И где вы не сможете раскрыть Сиксту меру моего участия в вашей судьбе…» – подумал монсеньор, но, конечно, этого он не сказал вслух.

– Но… Папа сказал, что я лишь свидетель, – неуверенно проговорила Юлия, поднимаясь на ноги.

– Думаете, ему сложно сменить мнение?!

Кардинал уже накидывал на плечи женщины просторный, скрывший ее до пола, плащ.

– Идемте же! Или вами займутся гвардейцы Его Святейшества! На ком, по-вашему, они отыграются за то, что не сумели охранить Святого Отца от покушения?

И Юлия де Ла Платьер сдалась, подчинившись увещеваниям синьора Карреры. Маркиза шагнула к выходу, но тут силы ее оставили – сказались волнения последних часов и последствия яда, еще отравлявшего кровь. Женщина пошатнулась, и кардиналу пришлось подхватить ее под руку.

– Простите, монсеньор… Но я не могу…

– Можете, синьора! Идемте.

Вскоре его преосвященство Франческо Каррера покинул предрассветный Ватикан в сопровождении молодого монаха. До резиденции кардинала карета доехала без приключений, если не считать того, что молодой монах в пути потерял сознание, и в палаццо его пришлось нести на руках.

***

Вот уже вторые сутки маркиза не приходила в сознание и металась в бреду. Большая часть сказанного ею осталась для Франческо Карреры загадкой, но и понятого хватило, чтобы крепко задуматься. «Что делать теперь?» – вот вопрос, который мучил кардинала. Он уже жалел о проявленном малодушии. Любил ли он сейчас это создание, как это было пять лет назад? И не сочувствие ли двигало им на самом деле? Может быть, в ближайшие дни Сикст не будет искать беглянку: много хлопот с церемонией номинации и праздниками.

***

Когда Йост Брунегг не обнаружил главную свидетельницу там, где оставил, полковник решил, что на этом его служба и закончится. Один из сыновей рода Брунеггов традиционно поступал на службу в папскую гвардию. И вот на нем – на Йосте Вилле Габелере Брунегге – эта традиция с позором прервется. Йост удалил со своего дублета все знаки полковничьего звания и явился с повинной к Его Святейшеству. Возле постели Папы хлопотал доставленный только что из Остии знаменитый врач Давид Лейзер. Сикст лежал на животе, обнаженный, и Йосту была прекрасно видна длинная косая рана, шедшая поперек спины Святого Отца. Из-за резких движений, которые Папе пришлось совершать в пылу борьбы с маркизом Ла Платьер, края раны сильно разошлись. И не смотря на то, что Лейзеру уже удалось остановить кровь, она представляла собой серьезную угрозу. Давид готовился осуществить «первичное натяжение» – попросту соединить края рассеченной плоти шелковыми нитками. Осознание того, что именно он и его люди стали виной этого, заставило бравого полковника покраснеть.