Евгений Гатальский - Сочувствую ее темным духам… 1–12

– 71355! – крикнул Бейл.

…О своих слабостях …

Снова вошла женщина с седыми волосами и рубцами на лице.

– Я слушаю вас, протектор Сикстен.

– Сколько их осталось?

– Четверо, – смотря под ноги, ответила 71355.

– Приведи одного из них.

– К-кого именно? – дрогнувшим голосом спросила женщина.

Бейл на секунду задумался.

– Мальчика. Сегодня я хочу мальчика.

– Но там не один мальчик. – 71355 вдруг затряслась всем телом.

– Изнутри они все как один… Быстрее!

71355 в спешке убежала.

Через три минуты дверь кабинета вновь открылась, и на пороге возник устрашающего вида толстый японец-мясник в окровавленном фартуке, с тесаком в руке. Лысый, безобразный, с высеченными на лбу цифрами, с руками наподобие окороков – мясник резко контрастировал с холодным убранством кабинета Бейла. Не меньший контраст вызывал и худенький мальчик в тюремной робе, которого мясник держал свободной рукой. С глаз мальчонки струились слезы.

Бейл привстал. Все его нутро наполнилось безмерной эйфорией. Предвкушение от предстоящего полностью затмило его разум.

– Начинать? – безучастно спросил мясник.

– Нет, нет, не сейчас. – Бейл хотел продлить ту безумную радость, наполнявшую его изнутри. Он встал и подошел к огромному приемнику. Повернул рычаг – и из колонок, стоящих по обе стороны от приемника, прозвучала увертюра некой неоклассической группы – странная и пугающая смесь органа и флейты. Мясник заправил тесак за пояс и закрыл уши руками. Мальчишка тоже прижал к ушам ладони, но тут же его ноги подогнулись, он рухнул на колени и стал кричать. Даже мясник стал дрожать от жуткой мелодии, высасывающей жизнь из этой комнаты. Взмахивая руками, подобно спятившему дирижеру, Бейл медленно подошел к ребенку и по-отцовски (если это слово применимо по отношению к Бейлу) спросил:

– Да-а… Судя по твоему лбу, ты не из Синистера. Как тебя зовут, мальчик?

– И…и…

– Может, ты не услышал вопрос? – мягко спросил Бейл. – Разрешаю тебе открыть уши. И тебе, 32123, кстати тоже.

Мальчик и мясник синхронно опустили руки.

– Какое у тебя имя? – повторил Бейл вопрос.

– И…и…и… – Смесь ужаса и телесных конвульсий свела ребенка с ума: его огромные глаза бешено вращались во впалых глазницах.

– Ну что же такое? – ласково сказал Бейл. – Не может же твое имя состоять из одной буквы…

– И… Итан, – заикаясь, пролепетал мальчик.

– Итан, – нежно повторил Бейл. – Как замечательно. Ты носишь имя главы чужого государства, ты знаешь это?

Мальчик ничего не ответил, лишь продолжал всхлипывать. Мясник схватил мальчонку за тощее запястье, словно тот собирался убегать.

– А какая твоя фамилия?

– С…С…Саммерсен.

– Жаль, что не Грид, – притворно вздохнул Бейл. – Хотя… я бы этому не удивился. Вообще, сложно чему-то удивляться, когда самому есть чем удивить. Вот допустим, Итан, что твоя фамилия Грид. Вот как ты, Итан, считаешь, что людей удивит больше – то, что ты тоже Итан Грид, или то, что я… обожаю сырую человечину?

Мальчик снова ничего не ответил, он, заливаясь слезами, обмяк в мощной хватке мясника. Орган и флейта – в этой музыке чувствовалось что-то еще, и этот неуловимый инструмент убийственно действовал на всех, кроме Бейла.

– Жаль, – снова сказал Бейл. – Я бы с радостью услышал твое мнение… Начинай, – кивнул он мяснику.

Блеск лезвия, тупой удар, а затем ужасающий, пробирающий до костей вопль… Впрочем, вопль тут же стих. Следом послышались глухие неритмичные удары, перебиваемые, несомненно, звуками отрываемых конечностей. 71355, сидевшая за столом возле двери кабинета Бейла, в ужасе прижала ладони ко рту. Конечно, такое ей приходилось слышать не раз, но все же, это не те звуки, к которым можно привыкнуть.

Пышные облака укрыли собой естественное солнце. Но столицу Паксбрайта – Сионвиль – всегда озарял яркий теплый солнечный свет. Те же пышные облака клубились над другим, искусственным солнцем, дающем тепло всему городу. Деревья, как животные к водопою, тянулись к неживому источнику света. Свет ласково переливался на стенах жемчужных куполообразных домов. В одном из таких домов, ничем не отличающихся от других, находилась резиденция главного консула Паксбрайта – Йоханна Шелтера.

Шелтер был мужчиной среднего роста, худой, с прямой осанкой. По возрасту – чуть более пятидесяти лет. Он носил очки с тонкой овальной оправой, седые редкие волосы зачесывал назад. Шелтер любил посещать музеи, так что этот светлый – то есть, самый обычный – день он решил посвятить своему любимому занятию.

Самым любимым музеем Шелтера был МЭПМ. Музей Эпох Прошлого Мира заслуженно носил звание «главного памятника науки и техники» Сингрипакса. В нем хранились все уцелевшие после Серого Урагана реликвии: двигатели поездов, крылья самолетов, лопасти вертолетов, двигатели внутреннего сгорания, инжекторные системы подачи топлива – все то, что в нынешнюю эпоху не приносило никакую пользу. Эти артефакты служили лишь напоминанием о цивилизации, существовавшей до Серого Урагана. Находки прошлого постоянно отправлялись в научные центры для детального реконструирования и создания на их основе различных изобретений. Главной мечтой Шелтера является кругосветное путешествие с бригадой самых лучших ученых Сантифики в поисках других памятников забытой эпохи. Для снаряжения подобной экспедиции требуется флотилия, но появление даже одного корабля спровоцирует войну со Синистером, агрессивно настроенному к подобного рода действиям и, к несчастью, обладающему на данный момент самыми мощными и организованными военными ресурсами.

Шелтер, славящийся своим пацифизмом, никогда не допустит войны и никогда не пожертвует гражданами своей страны для научных интересов, пусть и направленных на благо. «Благо, полученное пролитием крови, не является таковым» – часто говорил Шелтер на своих выступлениях. Этим качеством Шелтера часто пользовались Бейл и Грид для получения личной выгоды. Сам главный консул всячески искал выход из сложившейся ситуации, где любое неверное решение означало бы начало открытого военного конфликта. Ученые из Сантифики предлагали ему на основе имеющихся материалов разработать ядерную бомбу, чтобы усилить влияние Паксбрайта на мировой арене, но сам Шелтер от этого отказывался, приводя в пример аналогичную по мощности бомбу, которая два столетия назад уничтожила почти все население Земли.

Еще месяц назад Шелтер обещал связаться с Бейлом, чтобы решить вопрос по поводу двух провинций Паксбрайта – Бейл желал присоединить их к своей державе, так как Синистер, по его мнению, недостаточно развит. Бейл объяснял этот факт невыгодным территориальным положением Синистера. Он считал, что земли Синистера, хоть и обширные, имеют неблагоприятные погодные условия, особенно это касалось севера, где стояла вечная мерзлота. Свою деспотичную политику, как причину слабого развития Синистера, Бейл почему-то в расчет не брал. С позиции Шелтера пойти на условия Бейла означало лишиться влияния на свои государственные структуры, очередная поблажка соседу лишь указывала на слабость Шелтера, как лидера. Принимая во внимание личные качества Шелтера, сегодняшнюю ситуацию на мировой арене, возможные последствия отказа более сильному в военном плане оппоненту, можно с точностью сказать, что сложившие обстоятельства не играли на руку консулу при любом раскладе. Война ему казалась лишь вопросом времени, и шансов выиграть ее он не видел. Бейл попросту перебил бы все население Паксбрайта, да и поддержки ждать не от кого; Грид, лидер третьего из существующих государств, как полагал Шелтер, занял бы нейтральную позицию, а позже присоединился бы к стране, у которой наибольшие шансы на победу, то есть, к Синистеру.