Дайана Стингли - Весь в моей любви

Грег выиграл две партии из трех. Неписаный закон «Богартса» разрешает играть не больше трех партий, если рядом томятся другие желающие погонять шары. Желающих было хоть отбавляй, поэтому мы прихватили кружки и отошли в сторону. Зазвучала «Уплывай» Рэнди Ньюмена – песня, нравящаяся нам обоим. Мы стояли и слушали. Песня закончилась, наступила пауза. Что-то витало в воздухе. Грег улыбнулся мне как никогда нежно и обнял, чего не делал с тех пор, как мы расстались.

– Знаешь, Сэм, ты лучше всех. Правда.

– Ах, оставьте…

– Я серьезно. Знаешь, что мне в тебе нравится? Ты позволяешь мне валять дурака, но не даешь себя в обиду. Я люблю это в женщинах.

Я вдыхала ликер его дыхания, слыша голос, словно сквозь вату, впервые видя Грега сильно подшофе. Невыносимо трогательно было видеть, как он упился, чтобы набраться смелости сказать мне то, что должен сказать, то, о чем я уже догадалась, – он вновь полюбил меня. Леди и джентльмены, господа присяжные, доказательства ясны и убедительны: звонок с утра пораньше, просьба о встрече, неловкие паузы, сияющая от радости физиономия, беспричинная улыбка, время от времени появлявшаяся на губах, дрожащие объятия и неуклюжая попытка выразить чувства словами.

– Ты лучше всех, – только и сказал он, стиснув меня вторично.

Млеть в его объятиях было невыразимо приятно, но мне не хотелось устраивать представление для завсегдатаев «Богартса». Бог знает, что может случиться, если они воочию убедятся – женщины идут не только на запах денег.

– У меня в машине индейка и пирог, – сообщила я Грегу. – Почему бы нам не поехать ко мне и не затолкать в тебя пару кусков?

– Индейка фаршированная?

– И клюквой осыпанная.

– Идет.

Так как Грег порядком перебрал, я убедила его оставить мотоцикл на стоянке и вернуться за ним утром. Заплатив за выпитое, мы попрощались и ушли в ночь.

Направляясь к машине, я чувствовала себя в начале долгого пути. Кстати, если кто-то скажет, что дорога сама по себе награда, – не верьте, врет как сивый мерин.

Всю дорогу Грег распевал, не закрывая рта, то и дело переключаясь на новую радиостанцию. Ловя песни о любви, он невзначай придерживал меня за коленку и сиял радостной ухмылкой, означавшей, что жизнь прекрасна. Я тоже улыбнулась в ответ, искренне считая, что жизнь налаживается. Подъехав к дому, пришлось приложить массу усилий, чтобы заставить Грега вести себя тихо и не побеспокоить соседей.

Я живу в большом старом спокойном доме. Здание в отличие от меня с характером. Всем жильцам за восемьдесят – почтенные леди и всего два старичка. Все они прожили здесь большую часть жизни. Домовладелец вначале держался мнения, будто я слишком молода, чтобы снимать здесь квартиру, но я не отставала, и он согласился дать мне испытательный срок, поставив условием не включать музыку на полную громкость и не устраивать разнузданных вечеринок, в крайнем случае, заканчивать их в двадцать два ноль-ноль. Я свято соблюдала установленные правила.

Войдя, наконец, в квартиру, я усадила Грега на диван, включила негромкую музыку и удалилась на кухню разогревать в микроволновке индейку и гарнир и вскипятить воды для растворимого кофе. Когда еда поспела, я поставила тарелки на поднос, собираясь поужинать, сидя на диване. Наслаждаться едой, устроившись поудобнее и слушая музыку, – как это легко, естественно и правильно: двое любящих встретились после трудного дня. Покончив с пирогом, мы выпили еще по чашке кофе и выкурили по сигарете. Я ощутила готовность переступить извечный страх быть отвергнутой и испытать унижение. Грег сделал первый шаг, я сделаю второй. Поставив чашку с кофе, я посмотрела Грегу в глаза и мягко заметила:

– Сегодня ты выглядишь на редкость счастливым.

– Я действительно очень счастлив, – улыбнулся он.

– Это прекрасно.

Я обняла Грега и поцеловала его, медленно, словно у нас в запасе целая вечность.

– Ты уверена? – уточнил он, когда мы, чуть отстранившись, взглянули друг другу в глаза.

– Абсолютна.

Встав, я протянула ему руку. Долгое время не решаясь выказать свои чувства, сейчас я не ощущала ни малейшего страха или неуверенности: все казалось совершенно естественным. Грег с улыбкой взял меня за руку, и мы молча направились в спальню навстречу неизбежному.

Не вижу смысла описывать интимные подробности, скажу лишь, что все было волшебно и изумительно, и если бы Боженька действительно меня любил, он позволил бы мне умереть именно там и тогда, на вершине блаженства. Я бы выкурила последнюю сигарету и без сожалений одним выдохом перенеслась в лучший мир. Но, видно, не судьба, с моим-то везением.

– Ты самая лучшая, Сэм, – сказал Грег, протянув мне сигарету.

– В твоих устах это действительно высшая похвала, – сказала я, выпустив сизую струйку дыма, – учитывая жесткую конкуренцию.

Вот тебе прекрасная возможность объясниться. Повернувшись на бок, Грег посмотрел мне в лицо:

– Сколько времени мы знакомы?

– С шести лет.

– Почти всю жизнь.

– Да.

– Мы привыкли говорить друг с другом начистоту, правильно?

– Что верно, то верно.

– Могу я задать тебе серьезный вопрос?

– Спрашивай о чем хочешь.

– Хорошо. Ты, наверное, знаешь меня лучше, чем кто-либо другой, и представляешь, каким козлом я могу быть. Тебе известно, я никогда не был способен на длительные отношения с женщиной. Даже с Кейси. После разрыва с ней я действительно начал считать, что вообще не создан для брака. Но…

– Но?..

– Как, по-твоему, во мне это есть? До конца жизни оставаться верным единственной женщине? Ты веришь, что я смогу это сделать, если… если она… Господи, ты веришь, что я на это способен, Сэм? Только честно.

Боже мой! Боже мой! Боже мой! Да, да, да. Конечно, способен. У нас все получится. Искренне прошу прощения за все дурные слова в адрес моей кармы.

– Грег, мне кажется, ты можешь добиться всего, что задумаешь.

– Я хочу этого. По крайней мере, мне так кажется. Не знаю. С тех пор как я ее встретил, я, словно опьянел.

Несколько секунд до меня не доходило. Затем дошло. С противной тошнотой. Ее? Как это «ее»? Ее, а не меня?

– Мы всего-то несколько раз поговорили, но она заставила меня задуматься о таком, что прежде меня не занимало. Я порывался ей позвонить, затем отстал, побоявшись лезть в чужую жизнь непрошеным гостем и обидеть эту женщину. Меньше всего на свете я хочу ее обидеть, Сэм, но стоит мне подумать, что не увижу ее больше… У нее есть ребенок. Можешь себе представить – чтобы я влюбился в женщину с ребенком? Но мне даже это нравится. Только не смейся, но иногда я представляю милую картинку – мы втроем в зоопарке или где-нибудь еще – и я не ощущаю раздражения. Я даже подумываю завести с ней общего ребенка. Стану ходить в школу на родительские собрания, проверять у детей домашние задания… Поверить не могу – женщина оказалась способна так меня изменить. Но вдруг задача мне не по силам? Не знаю, пригласить ее куда-нибудь и посмотреть, что из этого получится, или бежать как от чумы?