Геннадий Мурзин - Любовь больная. Современный роман в двух книгах

«Что касается нас, то тут нужна не теория, а практика. Мы – живые люди и на нас научные эксперименты, как на мышах, не поставишь…»

Ты прервала:

«Не понимаю. Уходишь от конкретного ответа?»

«Не ухожу. Мне некуда уходить. Я весь тут, как на ладони: хочешь – так рассматривай, хочешь – через микроскоп… Когда речь заходит о нас, то я не люблю абстракций. К конкретному разговору готов. К рассмотрению любых вариантов готов. И к тому же, – я замялся, но потом решил досказать мысль до конца, – ты отлично знаешь заранее, что я решу, если даже… что-то… где-то… как-то… забрезжит на горизонте лучик надежды. Я говорил, говорю и не устану говорить, как я к тебе отношусь… И какие чувства испытываю к тебе… До какой степени они сильны… Ты видишь мое безрассудство. Мало?!»

Ты улыбнулась на это. Ты испытала еще раз приятное наслаждение от того, как мне тяжело говорить на эту тему. Не только тяжело, а и унизительно.

«И все же ушел… так и не произнес ни разу заветное слово.

«Ты все еще не веришь? Тебе нужны еще какие-то доказательства?»

«Нет-нет! Я пошутила».

«Что-что, а шутить со мной ты любишь. Шутишь много. Шутишь по поводу и без него».

Раз за разом спрашиваю себя: ну, что я делаю не так и что должен сделать такое, чтобы ты была, на самом деле, моей – не в мечтах, а наяву? Спрашиваю, перебирая в памяти все, что было между нами, и не нахожу ответа, поддающегося хоть маломальской логике.

Нет, не знаю ответа! Но надо искать. Должно быть разумное объяснение. Оно где-то совсем рядом, но я не вижу, слепец!

Загадочная женская душа… Так ли уж она таинственна и неясна, как об этом говорят на каждом шагу?

Говорят: большое – видится на расстоянии. А малое и низменное, только вблизи, что ли?

Признаюсь: у меня всегда с женщинами что-то не так… Не как у людей, меня окружающих… Не как в книгах, где все возвышенно и одухотворенно.

Может, потому и не получается, что я идеализирую ту, которая рядом? Создаю мифический образ, который совсем не тождественен реальному? Может, не стоит витать все время в облаках? Может, почаще спускаться на земную твердь и воспринимать окружающую действительность такою, какова она на самом деле?

На тему – Я И ЖЕНЩИНА – заговорил с приятелем, Володькой. Да-да, с тем самым, который однажды (помнишь?) с остервенением набросился на коллегу лишь из-за того, что тот, сидя рядом с тобой, позволил себе погладить твою ручку.

М-да… Если стану обращать такое же внимание на всякое поглаживание твоих ручек, то озверею и полезу в бешенстве на стенку. Его на мое место: то-то была бы потеха. От этого Отелло никакой бы Яго не уцелел…

Ну, вот… Заговорил (ты знаешь, что мы довольно близки). Выслушав мой монолог, Володька, скривив губы в язвительной и, как мне показалось, злобной ухмылочке, неожиданно огорошил меня.

«Такого, как ты, женщина не может любить».

«Но почему?!» – вырвалось из меня.

«Поищи причины в себе».

«Я только тем и занимаюсь, что вечно ворошу душу в поисках тех самых причин. Я, вроде все делаю так…»

Он не дослушал. Он с той же злобой (прорывается она у мужика иногда, хотя представляется этаким большим и благодушным увальнем – мягким и пушистым) бросил: «Так, да не так…»

Потом произнес длинный монолог. Я выслушал с обидой. Потому что не считал себя ущербным, тем более, не хотел признаваться, что он, Володька, свой женский вопрос решает удачнее меня. Это – сгоряча. Потому что, после того как эмоции улеглись, я не мог не признать – он удачливее меня. Такова объективная данность.

Возьмем его жену, Марину. Она, по сути, – нянька этого огромного дитяти, нянька на протяжении всей их совместной жизни. Но ведь живет и нянчится! Да, в сердцах поворчит на него, но и только. Что их связывает? Любовь? Нет. И сам Володька не скрывает. Но, поди ж ты: уживаются столько лет.

Володька добытчик и опора семьи? Тоже нет. В этом смысле, то есть материальном, от него мало проку. Ну, что там говорить!? Трутень он в семье. Даже жилищную проблему он не решал никогда, не думал решать. Уже две девочки было, а семья продолжала ютиться в той же самой крохотной однокомнатной квартире, которую выхлопотала она же, Марина, но не он, не Володька.

Хорошо, не добытчик. Но, может, жутко домовит и в хозяйстве незаменим? Делает, не спорю, кое-что. Однако чего это стоит жене, Марине? Чтобы повесить на кухне полочку, она неделю пилит мужа, а на вторую неделю, может, Володька растрясется, соберется и сделает.

Ладно, не добытчик и не домовит. В конце концов, человеческие взаимоотношения, в том числе, семейные, гораздо богаче и разнообразнее по структуре.

Например, верность жене, преданность семье. Будто бы, женщины жутко ценят в мужьях сии качества и могут ради них простить многое.

Проблема только в том, что и этими качествами Володька не обременен. О том знаем мы. О том прекрасно знает и жена. На другом конце города живет его любовница, у которой от него растет сын.

Он, ты знаешь, любит разглагольствовать о возвышенном и прекрасном, о светлом и чистом, а жену обманывает всякий раз, как только подвернется случай, случай в образе молодой и смазливенькой бабенки. Ни за что не пропустит, не пройдет мимо. Хотя утверждает, что предательство – есть наибольшее зло из всех зол, существующих на земле.

Наконец, возможно, он красавец? Тоже нет. Впрочем, тут я не знаток. Одно лишь могу сказать: красивый мужчина – это самовлюбленная фарфоровая статуэточка, это обычно нравственный урод, шагающий по судьбам людей, не оглядываясь и не раздумывая особо о том, что оставляет после себя. Таких справедливо принято величать «нарциссами».

Удивительно! Любят низость, но игнорируют преданность. Мирятся с трутнем, а проходят мимо истинного труженика.

Я так и не понял, что имел в виду Володька, говоря, что такого, как я, женщины любить не могут. То, что не любят, – факт. Но почему не могут? Что им надо? Кого им надо? Такого, как он, Володька?

Но я таким, в самом деле, никогда не стану. Потому что антипод. Противоположность буквально во всем, что можно отнести к вечным ценностям человеческого бытия.

Я тебе говорил, что моя жена никогда даже не задумывалась, чтобы пойти куда-то, и начать хлопоты по поводу жилья – это всегда было на мне; моя жена даже в голове не держала, что её забота – достать денег, чтобы ребенку купить школьную форму или себе какую-то безделушку. Проблема денег – всегда была моей проблемой. Всегда в мои обязанности входило по утрам отвести детей в садик или в школу и вечером забрать. Я всегда знал, что регулярно дарить жене цветы – мое святое дело, о котором, кстати, Володька и не помышляет. Подарки дарить – тоже. Чтобы ни случилось, где бы я ни был, откуда бы ни возвращался домой, но сувенир либо полезную вещицу – пожалуйста. На последние деньги, но куплю.