Игорь Поляков - Страна теней

Первым делом, надо найти точное место, где копать. И это сделает Михеич. Он прекрасно знал старика, но в первый раз услышал, что Михеич умеет находить грунтовые воды.

Второе – сруб. Его придется купить.

Все остальное – зависит только от него. Конечно, копать землю – это тяжелый физический труд, но никто не заставляет его работать на износ. Если каждый день копать хотя бы по полметра, то за десять дней можно вырыть колодец глубиной пять метров. Скорее всего, этого будет достаточно. Параллельно надо устанавливать сруб, и это будет самое сложное, но и это он способен сделать. Семен явственно вспомнил лицо отца, который, сидя на краю колодца, сказал, глядя на сына:

«Копать землю – любой дурак сможет, а вот сделать так, чтобы яма была ровной, и сруб плотно ложился на свое место, – для этого нужен острый глаз и терпение. Главное, Сема, никогда не надо торопиться. Установил часть сруба над раскопом и медленно, равномерно, по чуть-чуть, убирай землю снизу, сруб постепенно сам ляжет туда, куда надо».

В принципе, можно найти тех, для кого копание колодцев – обычная работа. Профессионалы сделают колодец быстро и хорошо, но за работу придется платить деньги. И, скорее всего, немалые. А лишних денег у Семена не было. Нет, заначка, конечно, есть, но эти деньги копились для другой цели.

Семен уже второй год мечтал о новой машине. И лучше бы не продукт отечественного автомобилестроения, а хотя бы недорогая корейская модель. До вожделенной суммы было еще достаточно далеко, но все-таки значительно ближе, чем в начале пути.

Выгрузив баллоны с водой, Семен потрепал по холке Ыша, который выскочил из конуры встречать, переоделся, помыл руки и сел за стол. Вера положила на тарелку порцию жареной картошки с куском куриного мяса и поставила перед ним. Налила молока в кружку и села напротив. Она, подперев голову рукой, спокойно смотрела на жующего мужа

Семен с аппетитом кушал, запивал молоком пищу и периодически загадочно смотрел на жену.

– Ну, давай уже, говори, что хочешь сказать, – улыбнулась Вера.

Семен салфеткой вытер жирные губы и сказал:

– Я буду рыть колодец. Думаю, что уже летом у нас всегда будет вода. Чистая холодная колодезная вода.

***

Иногда кажется, что на прием ходят одни и те же пациентки . Семен посмотрел на длинную очередь, сидящую перед кабинетом, заметил много знакомых женских лиц, кивнул в ответ на сказанное вразнобой «здрасте» и вошел в кабинет.

– Доброе утро, Людмила Андреевна. Я так понимаю, что сегодня у нас аншлаг. С чего это вдруг?

Акушерка ответила на приветствие и добавила:

– Понедельник – день тяжелый, Семен Михайлович. Запись у нас полная, плюс восемь беременных женщин. К тому же, сегодня у нас профилактический осмотр декретированной группы – сотрудницы из детского сада и начальной школы.

– И много их?

– Всего – двадцать один человек.

Семен вздохнул и стал надевать белый халат. Порой, ему казалось, что работа в стационаре значительно проще, чем в поликлинике. Там у него были нестандартные случаи, нетипичные ситуации и ежедневная борьба за жизнь. Здесь – профилактические осмотры, диспансеризация женщин детородного возраста и ежедневная рутина. В стационаре он думал над лечением каждой пациентки, на консультативном приеме – в некоторых случаях можно было не думать вообще. Там – индивидуальный подход и общение с человеком минимум десять дней, здесь – конвейер массовых профосмотров, когда перестаешь замечать лица.

Сев за стол, Семен оглядел кабинет – светло-коричневые столы, черные стулья, серые стеновые панели, зеленые металлические шкафы для амбулаторных карт, белая ширма, закрывающая гинекологическое кресло. Затем повертел шариковую ручку в правой руке и бросил её на стол. Взял в руку свою личную печать, отвинтил крышку и положил на штемпельную подушечку. Смахнул несуществующую пыль со столешницы.

– Ну, что, Семен Михайлович, будем начинать?

Акушерка, даже не дождавшись ответа от врача, открыла дверь, вышла в коридор и громко сказала:

– Так, сначала по записи, а потом двое на профосмотр, затем снова по записи. Ну, и так далее. Не ругаемся, не кричим. Примем всех. Первой заходит Окунева.

Семен задумчиво посмотрел на большой живот беременной женщины и спросил:

– Ну, Окунева, что беспокоит?

– Ничего, доктор, у меня всё прекрасно.

Семен кивнул. Другого ответа он и не ожидал.

– Голова не болит? Мушки перед глазами не мелькают? Ночью спим спокойно? – на всякий случай уточнил он, и, вновь услышав отрицательный ответ, показал рукой на весы.

За неделю прибавка в весе на полтора килограмма. Хорошо заметная отечность тканей. Артериальное давление сто сорок на восемьдесят пять миллиметров ртутного столба. В общем анализе мочи наличие белка на верхней границе нормы.

– Ложитесь, Окунева, на кушетку. Послушаю сердцебиение плода.

Семен нашел предлежащую часть плода, приложил акушерский стетоскоп к нижнему полушарию живота и стал слушать. Сердцебиение ритмичное, но приглушено.

Вернувшись за стол, Семен записал в карту свой осмотр и, подняв глаза, посмотрел на беременную женщину, сидящую перед ним.

– Надо ехать в перинатальный центр, Окунева. И ехать надо сегодня.

– Не-а, – помотала женщина головой, – меня же ничего не беспокоит, и срок еще только тридцать семь недель. Что мне, до самых родов в больнице лежать, что ли? Не поеду.

Семен помолчал минуту, и потом стал спокойно говорить:

– У вас, Окунева, нарушение кровообращения между вами и ребенком за счет повышенного артериального давления. А это, в первую очередь, спазм сосудов на уровне плаценты. Ваш ребенок умрет через три дня. И вы этот момент даже не заметите. У вас всё будет прекрасно, ничего не будет беспокоить, а плод отомрет.

Семен посмотрел прямо в глаза беременной женщины и повторил:

– И произойдет это через три дня, в ночь на среду.

– Как через три дня? – ошарашено переспросила Окунева.

– Кстати, вы ведь почувствовали, что ребенок в последние дни стал меньше шевелиться? Редко побултыхается, и потом долго тишина?– спросил Семен, не обратив внимания на вопрос пациентки.

Окунева похлопала глазами и кивнула, сказав неуверенно:

– Ну, вообще-то, да. Иногда днем я его не чувствую совсем.

– Вот, и я об этом. Еще пару дней иногда пошевелиться, а на третий – помрет. Сегодня у нас двадцать восьмое, – Семен глянул на календарь, – значит, первого мая ваш ребенок перестанет шевелиться и умрет.

Окунева побледнела, сглотнула слюну во внезапно пересохшем рту, и хрипловато сказала:

– Доктор, давайте направление. Я прямо сейчас поеду, меня муж в машине ждет, он и довезет.

Семен заполнил бланк, поставил подпись и личную печать. Проводил взглядом женщину, которая стремительно переместила своё большое тело к выходу из кабинета. Только после этого повернулся к удивленному лицу акушерки.