Виктория Чуйкова - Искушения. Роман

– Ух, ты! – вырвалось у Виен. – Это ты для меня?! Не верю! – заметила игриво, поглядывая на него из-за ветки сирени.

– А ты видишь здесь еще кого-то? – усаживая ее, спросил муж, улыбаясь. Открыл шампанское и разлил по бокалам. – Любимая! – сделал паузу, собрался было сесть, но задержался: – Еще раз, с днем рождения! Пусть твоя жизнь будет чиста, как этот цвет, игрива, как это вино, нежна, как ветерок!

– И приносила удовольствие, как эта клубника! – засмеялась, видя его волнение, любуясь им, думала: «Столько всего прожито за эти годы, а он впервые так переживает, говоря такие простые вещи, да еще наедине. Или потому, что наедине?»

– Точно! – кивнул Жан, а Виен опять засмеялась: «один ответ, на все вопросы». И не отводя глаз, не выпуская из рук бокал, не сделав даже глотка, проговорила:

– У меня еще, никогда в жизни, не было такого праздника! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! С утра шампанское, собственный муж такой непредсказуемый и загадочный. Да усядься ты! – он послушно присел, а Виен, дав ему возможность вдохнуть полной грудью, поинтересовалась: – Что же будет дальше?

– Все, что захочется! – раскрепостился, выпил все до капли. – Попробую быть твоим волшебником. И еще! – он снова наполнил бокалы. – Виен, родная моя, прости меня за все годы не внимания.

– Это ты круто завернул… Годы! Твоего невнимания ко мне и месяца не наберется. Проехали, не порть мне, тобою же сделанную сказку. Значит, говоришь – волшебник! А где же голубой вертолет?

– Вертолет?! Балбес! А ведь мог же и додуматься. – Жан растерялся, закусил губу, предполагая, что Виен мечтала именно о путешествии, или действительно хотела вертолет, а не банальный завтрак в собственном саду, но она сжала его кисть, с обожанием глядя в глаза:

– Прекрати! Шуток не понимаешь…. Мне достаточно и Кадиллака. И какого он года?

– Семидесятого, практически ретро. Я его реставрировал, специально для тебя.

– Для меня?! – она оглянулась на машину. – Да, уж…, мы с ним, почти ровесники…. Хотя…, он все же младше… – Виен не забыла свой возраст, она решила, что Жан может принять ее слова, как кокетство, чего она с ним, никогда не допускала. Да и вообще – ни с кем! Их долгая, выдержанная полувеком любовь и без того была полной. Но это утро…. В ней опять взыграла юношеская застенчивость и Ви попыталась отвлечься, чувствуя, как щеки покрываются румянцем: – Ты опять настаиваешь, что бы я села за руль?

– Сколько можно бояться?! – Жан никогда не понимал ее, пожалуй единственного, страха вождения. Сморщил лоб, поднялся и пошел к машине. А Виен подняла голову, прикрыла глаза и вдыхала благоухания сада. Она очень любила весну!

Прошел год, как дети разъехались, оставив их с Николя, в этом доме. Огромном, до неприличия. Это был целый Год, как они не носились по звону колокола, выполняя указания свыше. Двенадцать месяцев, как они с Жаном жили просто для себя, порою, не встречаясь с отцом по нескольку дней и видя Леру, приемную дочь их детей, только на выходные. Это было время, странных и меняющихся ощущений: с одной стороны, всего лишь год спокойной жизни и целый год, как они встречались с детьми и внуками только на праздники. Да, время – понятие растяжимое, непостоянное, многозначимое!

Солнечные лучи играли на ее ресницах, калейдоскоп цветов менялся со скоростью света, и ей было хорошо, по настоящему, хорошо! Она увидела приближающуюся тень, открыла глаза и прищурилась на миг, от яркости солнечных лучей. Жан шел назад, держа в руках ее жакетик и еще что-то, чего она даже не пыталась разглядеть.

– Не по сезону, конечно, – набросил он ей на плечи огромную, пушистую шаль, – но знаю, как тебе была дорога та, старенькая шаль, что Чери присвоила.

– Чери…. – с грустью в голосе повторила Виен, перед глазами сразу стало видение ее старенькой, очень древней кошки, спящей сутками, перебираясь с места на место, бурча, но все так же держа хвост трубой. Сглотнула минутную грусть, склонила голову, прижимаясь щекой к его прохладной руке. И, эта «ментоловая свежесть», остудила ее, но тут же разлилась жаром по всему телу: – Жан! Голос от волнения слегка осип, но Ви не замечала, продолжая говорить: – Это катастрофически приятно! Такая нежность, всегда по сезону. Мягко! – его руки скользнули по плечам, задержались на руках. Виен провела щекой по ворсу и всполошилась: – А это, случайно не намек, что ты скоро возобновишь свои отъезды?

Муж поцеловал ее в макушку:

– Пока не собираюсь! – опять прикоснулся губами к ее голове и отошел: – Виен, я клянусь, что впредь не оставлю тебя, без крайней необходимости. – склонил голову к ее руке, и слегка коснувшись губами, спросил: – Ты взгрустнула, вспоминая о кошке.

– А что скрывать, конечно, я просто жду ее уход, со дня на день.

– Милая, прости, но это не в моих силах. Не могу я кошку сделать бессмертной, не имею права.

– Да я понимаю! Жан, от этого никуда не деться. Просто, понимаешь, я к ней привязалась. Давай не будем сегодня об этом. – сделала глоток, вернула улыбку, наблюдая за ним: – Чем предлагаешь заняться?

– Как это чем? Кутить весь день! – уселся, но не облокотился о спинку стула, не взялся за бокал, просто положил руку на стол, постукивая пальцами: – Давай напьемся и будем делать маленькие глупости, не думая о возрасте, приличии и прочем.

– Весь день? И только вдвоем? – потянулась вперед, накрыла ладонью его руку, возвращая себе тот волнующий трепет, и заглянула в глаза. Она любила «нырять» в покой его глаз, цвета гречишного меда. Только сегодня они изменились, и Виен впервые заметила это и, еще больше замерла душа. Сегодня они напоминали ей смолу вишневого дерева. Такие же темные, с янтарной прозрачностью, влекущие до головокружения!

– А что нам мешает? – моргнул и освободил ее.

– Ничего! Только, я телефон забыла. – вздохнула, понимая, как ей с ним хорошо! Как же он красив, в свои-то, даже страшно подумать, годы! Жан недавно изменил прическу, сделав совершенно короткую стрижку, задиристый вихор, заставлял короткий чуб торчать, от чего муж казался еще моложе, вот только несколько седых волос выбивались из его черного «ежика», но это было даже пикантно. Открытый взгляд, аккуратные брови, ровный нос. Губы тонкие, чуть темнее чайной розы, такие нежные, неимоверно пылкие. Глаза Виен скользнули на чисто выбритый, властный подбородок, как Жан вернул ее из раздумий:

– А зачем он тебе?

– Как это? А дети? Может, вспомнят и позвонят.

– Опять грусть – печаль.

– Жан, они забыли! – засмеялась она. – Это двоякое чувство: с одной стороны, как бы в новинку, а с другой – я же еще не настолько стара, чтобы…

– Вот с чего ты взяла, что они забыли?! Зачем заводишь себя?

– У Дэна новое увлечение – постигает лечение Йогов. Ев с ним. – Виен опустила голову и принялась царапать и сразу же разглаживать скатерть. – А у Эда с Вел… Да ты и сам знаешь.