Алисия Холлидей - Семь способов отшить бойфренда

– То есть признаться, что, во-первых, ты работаешь «антисвахой», а во-вторых – расстроила его отношения с Лиззи. – Энни шлепнула меня расческой по ляжке. – Великолепно. Как только он обо всем узнает, в твоей жизни появится много горячего секса.

Я опять застонала и натянула подушку на голову.

– У меня, наверное, никогда больше не будет секса. Меня настигла колоссальная кармическая отдача, и теперь я обречена на пожизненное воздержание.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – сухо сказала подруга. – Ты все еще собираешься на свидание с ним? На показ мод?

Я вскочила с постели.

– Господи, совсем забыла! Мишель убьет меня, если я пропущу дебют его друга. А мне и надеть нечего.

И начала бешено рыться в шкафу, пытаясь найти что-нибудь достаточно стильное для похода на показ мод. И выбросить мрачные мысли из головы. Энни смеялась, наблюдая за мной.

– М-м… Шейн, ты ведь в курсе, что Мишель просил нас надеть что-нибудь из его моделей?

Итак, меня спас знакомый модельер. Я прислонилась к двери шкафа и смотрела на Энни, ощущая подступающую тошноту.

– Я не могу. Не могу… Вот и объявилась сумасшедшая жена в подвале, да?

Энни, понятное дело, и глазом не моргнула.

– Возможно. Но если он нравится тебе так сильно, как ты говоришь, то спали этот чертов дом вместе с подвалом. В жизни иногда приходится рисковать.

Я посмотрела на нее, приподняв бровь.

– Правда? Не хотела переводить разговор, но… ты придерживаешься той же точки зрения относительно своих отношений с Ником?

Энни дернулась и опустила глаза.

– Папа звонил на этой неделе – я говорила? Они с мамой разводятся.

– Опять?

– Да, – сердито и печально произнесла она. – Он подал заявление. Угадай, сколько раз они его уже подавали?

Я молчала. Вопрос явно был риторический.

– Семнадцать раз. Семнадцать, Шейн! Не знаю, кто из них чаще проявлял инициативу – наверное, поровну, У каждого есть свой адвокат по бракоразводным процессам, которому они платят авансовый гонорар.

Я не пыталась обнять ее или успокоить словами. Такое повторялось уже много раз. По-видимому, шестнадцать, не считая нынешнего. Плюс множество душераздирающих ссор, не доходивших до подачи заявления на развод.

– Это прозвучит кощунственно, но в детстве я завидовала тебе, – сказала Энни.

По ее щекам текли слезы, а в голосе звучала нестерпимая мука.

– Предпочла бы быть девочкой, которую все жалели, потому что у нее умерла бабушка. И полагала, что гораздо лучше быть сиротой, дочерью погибшего моряка, чем непутевым чадом двух психов.

Я подозревала нечто подобное, но раньше Энни никогда не озвучивала эту мысль. Пауза затянулась; необходимо было сказать что-то, а не стоять столбом и молчать, услышав сокровенное признание лучшей подруги.

– Они не психи, Энни, – нерешительно произнесла я. – И очень любят тебя. И меня любили – без их любви я бы не выжила. И не смогла бы вырасти более-менее приличным человеком.

Она прижимала к груди Лулу, а моя маленькая чихумопу слизывала с ее лица слезы. За одно это ее нужно было всю жизнь кормить бифштексами – каждый день.

Энни улыбнулась собачке дрожащей улыбкой и стала вытирать лицо.

– Да, они любят меня. И тебя тоже. Но презирают друг друга. Тогда почему, черт подери, они не развелись шестнадцать заявлений назад?

Я покачала головой, будучи не в силах найти хоть сколько-нибудь разумный ответ на ее вопрос. Она бережно спустила Лулу на пол и встала.

– Я просто хотела сказать: не спрашивай меня о Нике, Шейн. Только не на этой неделе.

Энни вышла из комнаты, не взяв протянутую мной руку. Я расплакалась вслед за ней; Лулу поджала хвост и заскулила, поддаваясь нашему настроению.

– Успокойся, Лулу, – сказала я, взяв ее на руки. – Члены твоей стаи немного взволнованы, но это пройдет.

Она дрожала, пытаясь спрятать мордочку у меня под мышкой. Когда я подумала об Энни и Нике, а затем – о Лиззи и Ужасном Бене, меня тоже затрясло.

Прошло время – и меня снова трясло, но совсем по другой причине. Энни была не в настроении идти на показ, и мы с Беном отправились без нее. Я думала, как лучше начать разговор на скользкую тему о Лиззи, упомянуть ли о совпадении двух Бенов? Или, может быть, со смехом, как бы невзначай, сказать про антисваху. Например, так: «Слушай, ты сейчас умрешь со смеху! Знаешь, кто твоя бывшая девушка?»

Но рев музыки в стиле техно, сотрясавший переоборудованный склад, где проходил показ, сужал возможности общения. Такси тоже не показалось мне подходящим местом – особенно после препирательств с водителем, предлагавшим сходить на иглоукалывание.

Итак, мы вернулись ко мне домой. Поведение Бена было таким же напряженным и скованным, как мое настроение.

Я положила на стол сумочку, глубоко вздохнула, повернулась к нему и сообщила:

– Нам нужно поговорить.

Он взволнованно провел рукой по волосам.

– Да, я хотел предложить то же самое.

«Ну что ж… если я уступлю ему, это ведь не будет проявлением трусости?»

– Давай сначала ты, – сказали мы в один голос.

И оба нервно усмехнулись.

Бен огляделся по сторонам:

– А где Лулу?

– Наверное, дрыхнет у Энни. Она любит спать в обнимку с моей собакой, – ответила я, теребя платье.

Бен окинул мой наряд оценивающим взглядом – так медленно и пристально, что от его взгляда у меня отвердели соски.

– Я, конечно, уже говорил это… но твое платье просто потрясающее, – произнес он неожиданно хриплым голосом.

– Это старье? – Я ухмыльнулась и присела на подлокотник дивана. – Да, потрясающее. Одна из моделей Мишеля.

Изумрудно-зеленое шелковое платье с шифоном сидело на мне как влитое. (Мишелю пришлось потратить двадцать минут на его подгонку – в отличие от манекенщиц, на которых он привык кроить, я не обладала фигурой десятилетнего мальчика.) Мои глаза, оттененные платьем и макияжем, который мне сделала Энни, выглядели еще более зелеными, чем обычно, туманными и таинственными, даже скулы выделялись, хотя раньше я и не подозревала о такой возможности.

– Серьезно? – спросил Бен. – Это платье намного лучше тех, что были на показе.

– Я тоже так считаю, поэтому очень надеюсь на победу Мишеля в конкурсе. – Я сцепила руки и закусила губу, желая выложить всю правду и в то же время боясь. – Бен, мне нужно… кое-что рассказать тебе, – робко начала я.

– И мне тоже, – согласился он, приближаясь ко мне, и взял меня за руки.

Я смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку его лица – на случай если это наша последняя встреча.

«Обман, в особенности серьезный, может испортить отношения. Так говорят».

Бен взглянул мне в глаза – и стон вырвался из его груди.

– Ты не можешь ждать от меня каких-либо разумных действий, глядя на меня так, – сказал он.