Мишель Мартин - Ставка на темную лошадку

– Я останусь с ними, – сказала Саманта. – А ты, Бобби, иди, отдохни, ты устал.

– Ну уж нет, – возразил Крейг. – Я вас здесь не оставлю. У вас вид не лучше, чем у жеребенка час назад. Макларен ушел, а это значит, что не о чем беспокоиться. – Он жестом остановил готовую запротестовать Саманту: – Здесь подежурит Мигель. Вы ведь доверяете Мигелю, поэтому спокойно отправляйтесь отдыхать.

Саманта все же пыталась возражать, но Каллен схватил ее за руку и потянул к двери.

– Пойдем же, Сэм, Бобби прав, и ты это прекрасно знаешь. Тебе надо принять душ и лечь спать.

– Ничего подобного! – упиралась Саманта. Она изо всех сил старалась освободиться, но безуспешно. – Я отвечаю за это ранчо, а теперь еще на моих руках полуживая кобыла. Как же я могу…

– Очень просто, – решительно перебил Каллен и почти насильно повел ее к дому. – Ты сейчас же ляжешь в постель и уснешь, даже если мне для этого придется привязать тебя к кровати.

– Каллен, мне кажется, ты слишком увлекся. Наш Грандиозный План вовсе не предполагает…

– Грандиозный План тут ни при чем. Ты не должна все тащить на себе. На ранчо достаточно знающих людей, которые прекрасно справятся и без тебя, – говорил Каллен, проталкивая Саманту в дом. Их сражение шло под аккомпанемент виолончели Эрин, упражнявшейся наверху. – Ты сейчас же пойдешь к себе, или я тебя туда отнесу.

– Не посмеешь!

– Уверена?

Саманта отступила на шаг и произнесла тоненьким голосом, умоляюще сложив руки:

– Папочка, пожалуйста, разреши мне посмотреть передачу о животных! – В этот момент она действительно напоминала семилетнего ребенка, обожающего телепередачи.

– Хватит разговаривать и отправляйся в постель! – с трудом сдерживая улыбку, проговорил Каллен.

– Могу поспорить, тебе хотелось сказать это Уитни миллион раз.

В другой раз Сэм обязательно принялась бы развивать эту тему, но сейчас она даже не обернулась, когда он подтолкнул ее к лестнице, и это особенно встревожило Каллена. Он понял, насколько она вымоталась. Саманта поднималась по лестнице, и ее поддерживали только гордость и сила воли. Что же все-таки заставляет ее работать с такой одержимостью? Каллен искал и не находил ответа.

– А вы, я вижу, умеете общаться с женщинами.

Каллен обернулся и увидел на пороге кухни Калиду.

– Можешь мне поверить, – улыбнулся он, – если бы она так сильно не измучилась, я бы мог остаться со сломанным носом. И в довершение всего меня бы отлучили от дома.

– И все же вам не так повезло, как вы думаете.

– А что такое?

– Вы проиграли Уитни последний раунд. Вы заставили ее ждать два часа, а она ни одного мужчину не ждет больше минуты. Думаю, теперь вам несдобровать.

– Я был занят, – нахмурился Каллен и только сейчас заметил кровь, пот и грязь на своей одежде. Что и говорить, последние два часа он далеко не бездельничал.

– Как они?

Темные глаза Калиды смотрели на Каллена с живым интересом. Пояснять она ничего не стала: когда на ранчо должна жеребиться кобыла, такой вопрос понятен всем.

– У них все будет хорошо.

– Слава богу! Хотите есть?

Каллен почувствовал, что напряжение последних часов, проведенных в конюшне, внезапно спало, и голод давал о себе знать.

– Очень хочу, – ответил он.

– Пойдемте на кухню, я держу для вас все теплое.

После обеда Каллен снова отправился в конюшни: Саманта спала беспробудным сном, а лошадей надо было тренировать. И какая разница, что это не имело отношения к Грандиозному Плану.

Каллену пришлось изрядно потрудиться, но к тому времени, когда они вечером входили в дом Баррисфордов, Уитни уже простила его за то, что он заставил ее обедать в одиночестве.

Каллену всегда нравилось семейство Баррисфорд – за исключением, пожалуй, Мисси. Они никогда не важничали, не старались продемонстрировать свое превосходство. А еще – в этой семье по-настоящему любили лошадей. Нет, Баррисфорды не интересовались их разведением. Они предпочитали их покупать, тренировать и ездить на них, при этом добиваясь значительных успехов. Представители каждого из трех поколений Баррисфордов в разное время входили в олимпийскую сборную. О том же когда-то втайне мечтал и Каллен, но это было давно, до гибели Тига.

К собственному удивлению, Каллен обнаружил, что ему и сейчас есть о чем поговорить с Баррисфордами, пока Уитни обсуждала с Мисси преимущества французской моды перед итальянской. На вечере были Эрин с Ноэлем, но Саманта не приехала, хотя ее тоже пригласили. Она отговорилась тем, что у нее остались неотложные дела, хотя Каллен очень помог ей в этот день.

Однако о Саманте не забыли. Каллен даже не ожидал, что Баррисфорды будут с такой охотой говорить о ней – или, по крайней мере, о ее лошадях.

– Я говорил Руфусу Ларку, что он делает глупость, собираясь истратить кучу денег на новое поголовье, – говорил Мэтью Баррисфорд, старейшина рода, которому уже перевалило за восемьдесят. – Но теперь вижу, что он мог бы сейчас надо мной посмеяться. Южные пастбища Ларков примыкают к нашим землям, так что я частенько смотрю на подрастающих жеребят и любуюсь ими. К ним перешли лучшие черты пород морган и гольштейн. Посмотрим, как они покажут себя через годик-другой. Может быть, я даже куплю несколько лошадок для своих правнуков, если окажется, что Саманта не зря их расхваливает.

– Если хотите остаться в выигрыше, вам стоит поторопиться, – посоветовал Каллен. – На осенних соревнованиях Саманта выставляет несколько шестилеток. Я их видел и могу сказать, что они наверняка привлекут к себе внимание.

– Она собирается выставлять шестилеток в многоборье? Эта девица, должно быть, совсем спятила. Самой молодой лошади, на которой когда-либо выступали Баррисфорды, было семь лет. И ничего хорошего из этого не получилось. Бедное животное было так напугано, что упрямилось перед каждым препятствием.

– Не надо недооценивать Саманту, – заметил Каллен. – Это очень решительная и настойчивая женщина, и работает она с великолепными животными.

Мэтью задумался, пожевав губами:

– Я собирался в сентябре погостить у внука в Сиэтле, но, пожалуй, отложу поездку и посмотрю соревнования.

– Уверен, что жалеть вам не придется, – улыбнулся Каллен. – Вы можете стать свидетелем утверждения новой американской породы!

– Значит, вот что на уме у Саманты? – Кустистые брови Баррисфорда поползли вверх.

– Именно! Она считает, что, если это удалось Джастину Моргану, почему бы и ей не попробовать. И, насколько я могу судить, ей это вполне по плечу. Мне приходилось ездить на ее шестилетках. Их всех отличают сила, красота и спокойный нрав. Сэм закладывает хорошую основу.

Уитни, очевидно, надоело их слушать, и она, нахмурив брови, перевела разговор на тему, более ей близкую. Каллен поморщился, досадуя на себя за то, что опять увлекся и забылся. Остальную часть вечера он посвятил исключительно Уитни.