Арина Холина - Галерея мужских пороков

Нина зачем-то поклонилась.

— Духи! — снова обратилась она. — Спасибо, что приняли жертву, но мы хотим пожертвовать вам волосы этой женщины.

Давеча Нина поясняла, отчего в жертву приносят волосы — легенда о Самсоне и силе, заключенной в волосах, не казалась древним сказкой — они были уверены, что волосы имеют глубокую связь с корнями и с судьбой человека, принося их в жертву, ты отдаешь свое прошлое.

Нина велела Марьяне склониться над колодцем и тем же окровавленным ножом срезала роскошные кудри. Марьяна после такой стрижки выглядела, как тифозная, но смеяться никто не решился.

— Духи! — опять воззвала Нина. — Благодарим вас за то, что приняли нашу жертву. Отдаем вам последнюю дань — воспоминание этой женщины.

Нина повернулась к Лиле и положила руку ей на грудь — туда, где находится сердце. Лиля закрыла глаза, поджала губы и, казалось, едва сдержалась от крика. Может, это и называется: вырвать из сердца воспоминание? Когда Нина оторвала руку, в ней что-то мерцало — но что именно, никто так и не понял — Нина опустила это в воду, и оно там растворилось.

Прошла минута. Шумы, шорохи, свисты и стоны исчезли. Стало так тихо, что зазвенело в ушах.

И вдруг над водой появился серебристый дымок — он поднимался все выше и выше, пока не исчез в облаках. Нина с облегчением вздохнула.

— Они приняли жертву… — прошептала одними губами.

— Чего вы хотите? — просвистел неизвестно откуда не самый приятный на свете голос — типичный вампирский такой, как из черно-белого кино про Носферату.

— Говори! — прошипела Нина, уставившись на Алису.

— Мы хотим вызвать Елену, — твердо произнесла Алиса, хоть и ощущалось, что слова стоят ей усилий.

— Впустите нас! — потребовал голос.

Нина затравленно посмотрела на соучастниц, зачерпнула воды и вылила на основание колодца. Знаки, начертанные ею, растеклись.

— Делайте то же самое! — велела она.

Минут через пять все знаки были смыты.

— Задуйте свечи, — сказала Нина.

Только Лиля заслюнявила последнюю свечку, как Нина воскликнула:

— Возьмитесь за руки! — и они сцепили руки. — Ничего не бойтесь! — закричала Нина. — Ничего!

Но было поздно — все уже боялись. Внезапно задул такой пронзительный ветер, что и соболиная шуба бы не помогла — тьма накрыла их волной, и самые мрачные, самые жуткие мысли полезли в голову. Хотелось выть, рыдать, биться головой о камень — но Алиса все же почувствовала, что в потной липкой ладошке сохраняются остатки тепла — и она держалась за руки подруг, как утопающий, и вроде орала:

— Не отпускайте руки! Не бросайте меня!

И она слышала, что другие кричат то же самое, но не могла разглядеть их лица — ветер бил по глазам, трепал волосы и поднял такую пыль, что ей уже казалось — еще секунда, и она задохнется!

Но вдруг все стихло. Некоторое время Алиса так и стояла — зажмурившись, пока Лиля не вырвала руку и не пихнула ее в бок.

— Просыпайся!

Алиса открыла глаза и увидела пять взъерошенных теток, моргающих глазами. Фая вообще раскачивалась, как пьяная — соседки встрепенулись и попытались ее поддержать.

— Можно я упаду уже, а? — простонала Фая, но ответить ей никто не успел.

— Воды нет… — прошептала Марьяна, уставившись в колодец.

И правда — колодец был пуст. Даже стенки высохли.

— Ждем, — произнесла Нина, которая, судя по бегающим глазам, отнюдь не была уверена в успехе. — Можете одеться.

Но лишь тогда, когда взошла утренняя звезда, они услышали низкий женский голос:

— У кого-нибудь есть зажигалка?

Алиса даже подпрыгнула — обернулась и немедленно отшатнулась от пронзительного взгляда, которым ее наградила незнакомая женщина в черной норковой шубе. Шуба была надета на изящное платье из тонкой шерсти, землю дамочка подпирала высоченными каблуками, а в руках держала незажженную сигарету.

Лиля быстро нашлась и протянула женщине обычный «крикет».

Пока незнакомка прикуривала, ее пристально разглядывали: черные, прямые и на вид жесткие волосы до плеч, длинная челка, очень красивые, блестящие, чуть раскосые глаза, прямой нос, идеальной формы губы. Красотка.

— Ты меня звала? — красотка подошла к Алисе и так уставилась на нее своими блестящими раскосыми глазами, что у той в глазах помутилось.

— Я, — призналась она. — А вы Елена?

— Нет, я Кайли Миноуг, — усмехнулась Елена.

Нина открыла рот — видимо, собиралась толкнуть речь, но лишь прохрюкала нечто неразборчивое и закашлялась. Вид у нее был преданный-преданный.

Елена уселась на край колодца и уставилась на дам.

— Ну? — рявкнула она. — Вы меня вызвали, чтобы поговорить о последней коллекции «Дольче&Габбана»? Вы ведь понимаете, что, если дело не достаточно серьезное, я вас в порошок сотру? В прямом смысле слова.

И тут Алису словно что-то ударило. Она совершенно перестала бояться.

— У нас очень важное дело, — заявила она и тоже закурила. — Мы считаем, что с нами обошлись несправедливо, но так как нет такого закона, который бы нас оправдал, мы хотим просить у вас защиты.

— Детка… — Елена растянула губы в улыбке. — Ты наивна, как бабочка. Эй, ты! Да, ты! — она ткнула пальцем в Нину, которая просто позеленела. — Считаешь себя обиженной? Знаешь, почему тебя наказали?

Нины хватило лишь на то, чтобы помотать головой и развести руками.

— Думаешь, ты повлияла на чьи-то планы, изменила судьбы, и все такое? — усмехнулась Елена. — Нет, детка! Я не придумывала законов, которые карают за то, что ты ведьма, за то, что пользуешься своим даром. Мои законы безжалостны к тем, кто перестал быть ведьмой — к тем, кто почувствовал, но еще не понял, что больше ничего не может.

— Вы о чем? — растерялась Алиса.

— Раствориться в мужчине, стать жертвой собственной страсти, отдать все, что у тебя было, человеку, который даже тебя не любит… — Елена покачала головой и, склонив голову, посмотрела на Нину. — Ты хотела быть женой, женщиной, а не ведьмой. И получила то, что хотела. Ты стала обыкновенной. Но тебя же учили — если Бог хочет наказать, он исполняет наши желания.

— Ничего я не хотела… — завелась было Нина, но осеклась.

— Вот-вот, — кивнула Елена.

— А я? — подала голос Маша.

— С тобой даже говорить не хочу! — отмахнулась Елена. — Ты не ведьма, а торговка помидорами — за три копейки устроишь вселенский потоп. Если ты считаешь, что кому-то нужны глупые ведьмы — организуй фан-клуб.

Она снова прикурила и уставилась на исчезающую луну.

— Слушайте меня! — воскликнула она после продолжительного молчания. — Вы ведь понимаете, что любая неуравновешенная девица, от которой ушел любовник — потому, например, что она минет делает с таким выражением лица, будто соль ест ложками, считает себя ведьмой? И что? Мне каждой объяснять, что ведьма — это не она? Ведьма не может быть глупой — это раз. Ведьма всегда думает в первую очередь о себе. В худшем случае — о своем ребенке. Ведьма не позволяет собой манипулировать. Ведьма стремится быть лучше всех. Вы — ведьмы?