Доминик Дьен - Испорченная женщина

– Добрый день. Анна Фабер, я полагаю?

– Да, это я.

Жан Салерн оборачивается, чтобы посмотреть, кто говорит с его любовницей, и, увидев внушительную фигуру Массона, замирает от изумления. Его молчание красноречивее всяких слов.

– Жан много рассказывал мне о вас, – продолжает Массон. Ему ужасно нравится ставить в неловкое положение надменных типов вроде Жана Салерна. И хотя май шестьдесят восьмого года остался далеко в прошлом, Массон по-прежнему испытывает глубокую неприязнь к таким, как он: лицемерным карьеристам, болванам, мнящим о себе бог весть что. Женщина интуитивно почувствовала, что человек, обратившийся к ней, не из ее круга. Но кто он?

– Анна, позволь представить тебе инспектора… простите, забыл ваше имя…

– Массон, месье Салерн. Инспектор уголовной полиции, мадам Фабер.

С какой стати она так на него смотрит, эта содержанка? Разумеется, она не любит полицейских. За исключением префектов – те так шикарно выглядят! Да, шлюхи никогда не любили полицейских. Это уж издавна повелось.

– Простите, мадам, но я вынужден на некоторое время лишить вас общества вашего… друга, – любезным тоном продолжает Массон. – Мне очень жаль, но обещаю вам, что это ненадолго.

Мужчины выходят в парк Жан Салерн по-прежнему фальшиво улыбается.

– Чем могу быть полезен, инспектор? Дело настолько срочное, что вы не могли дождаться, пока я вернусь домой?

– Дело касается вашей любовницы. Мне просто хотелось уточнить… Мадам Салерн, ваша жена, знает о том, что последние семь лет вы выплачиваете мадемуазель Фабер щедрое содержание?

– Это имеет какое-то отношение к расследованию убийства операциониста, инспектор? – Улыбка Жана Салерна превращается в злобную гримасу.

– Разумеется, месье Салерн, иначе я не позволил бы себе задавать подобные вопросы.

– Моя жена ничего не знает о нашей связи.

– А покойный операционист?

– Причем тут операционист?

Однако Жан Салерн достаточно проницателен, чтобы понять, куда клонит Массон. Он самодовольно улыбается.

– Уверяю вас, инспектор, вы идете по ложному следу. Шантажировали не меня, а мою жену.

– Значит, вы полагаете, что мои подозрения в отношении вашей жены обоснованны?

Жан Салерн понимает, что зашел слишком далеко. Он смотрит Массону в глаза и снова улыбается.

– Я далек от этой мысли, инспектор! Я просто хочу сказать, что сам никогда не был жертвой шантажа.

– Хорошо-хорошо, я вам верю. – Массон шутливо поднимает руки, словно признавая свое поражение, и тоже улыбается. – Надеюсь, ваш обед не успел остыть. В крайнем случае, его подогреют… Здесь ведь есть микроволновки?

– Да, конечно… – На мгновение Жан Салерн приходит в замешательство, потеряв нить его мысли, но почти сразу же обретает свою обычную уверенность и заключает самым светским тоном: – Благодарю вас за то, что вы так тщательно занимаетесь этим делом. Если у вас возникнут другие вопросы, я всегда в вашем распоряжении. До свидания!

Массон разрешил Оливье Гранше съездить на несколько дней к родителям в Руан. Он машинально перечитывает адрес, который нацарапал в своем рабочем блокноте. Руан! Когда-то давным-давно у него была подружка из Руана. Каждые выходные она ездила навещать родителей. До чего же она была глупа, бедняжка! Да, с тех пор прошло более двадцати лет! Воспоминания, воспоминания… У него в голове навязчиво вертятся слова какой-то старой песенки. Пожалуй, нужно сходить прогуляться, решает Массон. Какого черта сидеть у себя в кабинете, если ему теперь все равно нечего делать – он ведь сам освободил двух главных подозреваемых. В голове у него пусто. Массон неожиданно чувствует себя очень одиноким. Слишком много ответственности.

«Черт, как же я устал!» – думает он, выходя на набережную Орфевр. Он ловит такси и называет водителю свой домашний адрес. Приехав домой, он закрывает деревянные ставни на окнах спальни и грузно падает на кровать. Он успевает мельком подумать о грудях Катрин Салерн, после чего проваливается в тяжелый беспокойный сон. Четыре часа дня. Парижские улицы опустели, залитые палящим солнцем, от которого кажется, что ты остался один в огромном городе. Солнцем, которое вызывает желание окунуться в Сену, а потом пить пиво с лимонадом в каждом встречном кафе с открытой террасой. Июльским солнцем, под лучами которого на пляжах резвятся дети, подбрасывая огромные надувные мячи, упругие, словно груди Катрин Салерн… Шестидесятые годы, надувные куклы… Массон крепко спит.

В семь часов вечера, приняв ледяной душ после своей импровизированной сиесты, Массон решает нанести визит Салернам. Ему хочется еще раз поговорить с Тома. Он говорит себе, что молодой человек вряд ли хорошо ладит с отцом. А вот к матери – даже если это и избитое клише – он наверняка сильно привязан, как и все гомосексуалисты. Впрочем, последнее справедливо и для любого «мачо»… Массон никогда этим особо не интересовался, но психоаналитики наверняка и тут придумали какую-нибудь теорию… От них ничто не ускользнет! Одним словом, не исключено, что Салерн-младший решил отомстить за мать или что-нибудь в этом духе.

В половине девятого вечера Массон нажимает на медный дверной звонок, начищенный до ослепительного блеска. «Да, Анриетта гораздо лучше занимается хозяйством, чем моя консьержка», – думает он, прислушиваясь к шагам за дверью. Но войти в квартиру оказывается не так-то просто: Анриетта приоткрывает дверь, не снимая цепочки, словно Массон был каким-нибудь коммивояжером, распространителем товаров или сборщиком пожертвований – он заметил в подъезде табличку, воспрещающую этим людям появляться в доме.

– Сейчас время ужина, месье!

– Инспектор, моя любезная Анриетта, – поправляет Массон, показывая ей удостоверение. – Надеюсь, вам известно, что полиция имеет право приходить в любое время?

– Я пойду узнаю… – горничная уже собирается закрыть дверь, но Массон резко толкает дверную створку плечом.

– Кажется, вы не поняли: в приличных домах не принято отказывать офицеру уголовной полиции, неважно, в какое время суток!

Анриетта опускает глаза, не решаясь спорить со стоящим перед ней мужчиной. Она молча впускает Массона в квартиру и ведет его к стеклянной двери столовой. За длинным прямоугольным столом сидят в полном составе все члены семьи – на этот раз здесь присутствуют и мать, и брат Жана Салерна. Какой очаровательный семейный ужин, иронично говорит себе Массон. Глядя на них, можно подумать, что они прекрасно ладят между собой. Он не сказал бы, что при его появлении воцарилось молчание, так как, по всей очевидности, ужин с самого начала проходил в тишине. Но, по крайней мере, его визит станет для них своеобразным развлечением. Или хотя бы чуть разрядит царящее в семье напряжение.