Лайза Аппиньянези - Память и желание. Книга 2

Злой ноябрьский ветер, проносясь по узкому каньону улицы, взметнул полы пальто, швырнул Катрин в лицо мелкий мусор – конфетные обертки, использованные автобусные билеты. Девочка прижала к груди портфель, словно это был щит, способный защитить ее от напора стихии. Еще один квартал, и можно будет сесть в автобус, который доставит ее на Центральный вокзал. Здесь ее больше не увидят. Никто и никогда, пообещала себе Катрин. Кроме Антонии, лучшей подруги, никто не знал, куда отправляется Катрин. А на Антонию можно положиться – она не выдаст.

Автобус подошел как раз, когда Катрин обогнула угол. Она побежала и успела запрыгнуть на ступеньки. Пока все шло по плану. Теперь можно не бояться, что поезд уйдет без нее. Учительница волноваться не будет – Катрин предупредила о своем отсутствии и пообещала, что в следующий раз принесет записку от родителей. Таким образом, пройдет по меньшей мере часов восемь, прежде чем беглянку хватятся. А к этому времени она будет уже в Бостоне. Катрин поудобней устроилась на теплом сиденье и стала смотреть на Центральный парк, потом на небоскребы и магазины манхэттенских кварталов.

К тринадцати годам Катрин Жардин могла считать себя коренной жительницей Нью-Йорка. Она без труда ориентировалась в лабиринте городских улиц, привыкла к людским толпам, в метро чувствовала себя как рыба в воде. В ее английском не осталось и тени акцента – разве что фразы она произносила чуть четче, чем местные уроженцы. Кроме языка, Катрин в совершенстве освоила искусство вранья. Она прибегала к нему не часто, а когда все же это было необходимо, на душе у нее скребли кошки. Впрочем, угрызения совести не мешали ей лгать уверенно и с апломбом, не краснея от стыда. К этому девочку вынуждала жизненная необходимость. Например, учительницу ей удалось провести без малейшего труда. Завтра, вероятно, снова придется врать – таков разработанный план. Все свои действия Катрин тщательнейшим образом продумала заранее. Да, она сбежала из дома и не намерена туда возвращаться.

У кассы на вокзале девочка выстояла очередь и ровным, уверенным голосом сказала, что ей нужен билет до Бостона. Кассирша посмотрела на нее с некоторым сомнением, но Катрин, не обращая на нее ни малейшего внимания, достала из портфеля кошелек и отсчитала необходимую сумму.

– Что-то ты далековато одна собралась, – сказала кассирша.

Катрин посмотрела на нее холодными серыми глазами:

– Меня ждут родители, – спокойно ответила она. – Они встречают меня на вокзале.

Кассирша все еще сомневалась, но задавать дальнейшие вопросы не осмелилась. В свои 13 лет Катрин умела держать себя так, что в ее присутствии взрослые терялись.

Высокая, с горделивой осанкой, она всегда держалась уверенно и не по возрасту серьезно. Со временем эта девочка обещала превратиться в настоящую красавицу, но сама она об этом пока не догадывалась. Несмотря на внешнюю самоуверенность, внутренне Катрин постоянно пребывала в смятении. За последние месяцы она пришла к убеждению, что должна немедленно бежать из дома – иначе произойдет нечто ужасное. Катрин не смогла бы точно сказать, чего именно она боится. Тем не менее предчувствие опасности не оставляло ее ни на минуту. Стоило ей вернуться домой, в дом красного кирпича в Ист-Сайде, как ощущение опасности охватывало ее с новой силой. Это ощущение многократно усиливалось всякий раз, когда девочка чувствовала на себе ненавидящий взгляд матери.

Когда поезд отошел от перрона, Катрин вздохнула с облегчением и опустилась на мягкое сидение. Первый этап плана удался на славу.

Сколько раз пыталась она рассказать отцу о своих страхах. Но папочка, готовый часами разговаривать с ней о школе или играть в шахматы, лишь похлопывал дочь по плечу и отделывался общими словами. Так происходило всякий раз, когда Катрин пыталась вызвать его на откровенную беседу. «У твоей матери небольшая депрессия, это пройдет», – говорил он. Или: «Ни о чем не беспокойся, Кэт, скоро все образуется». Ничего, теперь ему придется отнестись к ней серьезно. Он поймет, что она не фантазировала. Хотя поймет ли? Катрин нервно заерзала в кресле. В последнее время отец стал таким рассеянным, он слишком занят своей работой, писанием научных трудов, моральной ответственностью, которую возлагают на него обязанности эксперта. Катрин не очень понимала рассуждения отца о нравственном долге врача-психоаналитика. Но дома он бывал все реже и реже – то научные симпозиумы, то конференции, то еще что-нибудь. Катрин оставалась всецело во власти матери.

Девочка поплотнее укуталась в пальто. Лучше начать думать о чем-нибудь более приятном. Например, о горах, которые были видны из окна вагона. Горы такие красивые! Катрин порылась в портфеле. Она почти не взяла с собой вещей – лишь две смены нижнего белья, чулки, зубную щетку, две книги. Ничего не поделаешь, иначе ее сборы могли бы показаться подозрительными. Катрин раскрыла книгу, оттуда выскользнула фотография, которую она обычно использовала в качестве закладки. На снимке был запечатлен один из самых счастливых моментов в ее жизни. Папа и маленькая темноволосая девочка стоят возле шлюпки. Палуба океанского лайнера, на котором семья переезжает в Америку.

Ей тогда было шесть лет. Мама и Лео страдали от морской болезни и почти все время обессиленно лежали в шезлонгах. Девочка до сих пор помнила все в мельчайших деталях: и плавательный бассейн, где она научилась плавать по-собачьи, и игру в серсо, и бескрайний синий простор, и бесконечные коридоры гигантского лайнера. Потом на горизонте показались небоскребы Нью-Йорка, похожие на карточные домики. Жизнь резко изменилась, стала совсем другой. Катрин не помнила мелких деталей, осталось лишь общее воспоминание об охватившем ее смятении. В новой стране все было чужим – и язык, и школы, ни в одной из которых маленькая Катрин долго не задерживалась. Папочка все время был занят. Правда, сначала рядом находился Лео, брат и сестра очень сблизились. Лео во всем помогал ей, но вскоре он поступил в университет и уехал. Тут-то и началось самое страшное.

Катрин взглянула на часики. Еще несколько часов, и она снова увидит брата. Часики ей подарил отец. Он вообще дарил ей много чудесных вещей, всякий раз привозил из очередной поездки замечательные подарки. Самые любимые и ценные из них таинственным образом исчезали или ломались. Зло, поселившееся в доме, постепенно набирало силу.

Катрин ясно помнила самый первый случай. Ей было десять лет. Она вернулась домой из школы вместе с Антонией. Мамы, слава богу, дома не оказалось, и горничная Дорин угостила девочек молоком и печеньем. Потом вдвоем они отправились в детскую. Катрин сразу почувствовала неладное. Ее любимая венецианская кукла Анджелина – с чудесным фарфоровым личиком, прикрытым полумаской, в карнавальном платье – исчезла. Анджелину ей подарил папа. Катрин перерыла всю комнату, но так и не нашла куклу. Она бросилась к горничной, спросила, куда подевалась Анджелина.